— Хочешь есть? — спросила она Брока, когда они сделали перерыв на кофе. — У меня такое ощущение, что я содержу ресторан.
— Это же хорошо. Это значит, что все тебя любят. — Брок снова и снова слышал страшные новости. Отрезали грудь… операция… химиотерапия… Алекс Паркер… может быть, она умирает… Он знал теперь гораздо больше, чем она ему сказала.
Мэтт Биллингс так расстроился, когда услышал все эти новости, что сразу же после своего ленча с Алекс рассказал обо всем своей секретарше и четырем остальным партнерам. Они, в свою очередь, рассказали своим секретарям и помощникам, а те — другим партнерам, а те… Это было бесконечно.
Но так же бесконечны были и их симпатии к Алекс.
— Наверное, мои слова сейчас прозвучат странно, но я очень счастлива.
— Конечно, так оно и есть. И так оно и будет, — твердо ответил Брок. Он теперь очень определенно высказывался по поводу ее будущего, и Алекс спрашивала себя, верующий ли он.
Дома же у нее ничего не изменилось. Сэм уезжал в Гонконг на три дня, чтобы наладить деловые отношения с кем-то из людей Саймона, а также заключил потрясающую сделку, о которой писали на первой странице «Уолл-стрит джорнэл»
Профессиональная жизнь Сэма всегда напоминала голливудский фильм, будучи связанной с финансовыми звездами и невероятными суммами денег, но с приездом Саймона этого блеска стало еще больше. Казалось, теперь ни одна их сделка не может провалиться, и Сэм был более занят, чем когда-либо.
Три дня разлуки еще больше увеличили дистанцию между ними.
Сэм ничего не рассказал жене о сделке, так что она узнала о ней только из газеты. Когда в этот вечер он пришел домой, она не преминула сказать ему, что она по этому поводу думает.
— Почему ты мне ничего не сказал? — спросила Алекс, задетая тем, что он не счел нужным упомянуть в разговоре с ней о таком важном деле.
— Я просто забыл. И потом, ты тоже не вылезала из своего офиса всю неделю. Я тебя почти и не видел.
Но Алекс понимала, что такого рода сделка не заключается за два дня. Сэм готовил ее в течение месяца или даже больше. Он просто перекрыл все каналы связи между ними После своего возвращения из Гонконга он стал ложиться спать сразу же после обеда, говоря, что не может адаптироваться к перемене часовых поясов.
— Чего ты боишься, Сэм? — спросила она, когда он пошел" переодеваться ко сну сразу же после обеда. Теперь он делал вид, что спит, когда Алекс еще и не думала ложиться Она работала без устали, просматривая дела, которые накопились , за время ее отсутствия, и стараясь максимально облегчить себе период начала химиотерапии. — Я не собираюсь набрасываться на тебя сразу же после восьми часов. Ты же можешь некоторое время не ложиться. По телевизору показывают массу интересных вещей, кроме «Улицы Сезам» и шестичасовых новостей, не говоря уже о том, что мы можем просто поговорить.
— Я тебе говорю, у меня была чертовски трудная неделя. Я не могу привыкнуть к перемене времени.
— Расскажи это судье, — иронически ответила Алекс, и Сэм немедленно вскинулся:
— Что ты имеешь в виду?
— Да ничего, успокойся. Я шучу. Я же юрист, а не кто-нибудь. Ради Бога, Сэм, что с тобой происходит?
Казалось, он напрочь утратил чувство юмора. Они перестали разговаривать и смеяться, они больше не могли расслабиться в обществе друг друга и никогда друг к другу не прикасались. Они держались, как едва знакомые, враждебно настроенные люди — и все из-за этой операции. Сэм вел себя так, как будто она его предала.
— Мне кажется, что это весьма неуклюжая шутка, — сказал Сэм с оскорбленным видом. — И совсем не смешная.
— О Господи! Что же тебе теперь кажется смешным? Уж по крайней мере не я. С тех пор как я вернулась из больницы, а скорее всего, как мне сделали маммограмму, ты мне и пяти слов не сказал.
Этот кошмар начался ровно шесть недель назад, и Алекс стало казаться, что он будет продолжаться до скончания века.
— Что же будет во время химиотерапии, Сэм? — продолжала она.
— Откуда я знаю?
— Ну давай посмотрим, — продолжала Алекс, делая вид, что производит серьезные расчеты, — если ты был недоволен мной из-за маммограммы и биопсии, а потом окончательно разозлился на меня после операции и почти не разговариваешь со мной после моего возвращения из больницы, что же ты будешь делать, когда начнется химиотерапия? Может, вообще уйдешь от меня? Или будешь меня полностью игнорировать?
Скажи мне, чего точно я должна ожидать и когда все это кончится? Неужели я должна плюнуть на все и признать, что наш брак пошел коту под хвост? Помоги мне угадать.
— Ну хорошо, хорошо, — сказал Сэм, медленно подходя к раковине, возле которой Алекс мыла посуду. Аннабел спала уже целый час, и они знали, что она не может услышать их разговор. — Да, это были очень тяжелые шесть недель. Но это вовсе не означает, что все кончено. Я по-прежнему люблю тебя.
Сэм выглядел робким, неуклюжим и несчастным.
Он прекрасно знал, как все плохо, и просто понятия не имел, что делать. Любя свою жену, он не мог справиться со своим влечением к Дафне. Сблизиться с Алекс означало потерять молодую и красивую сестру Саймона. А завести с ней роман было бы предательством по отношению к жене. В настоящий момент он не знал, куда ему податься, и боялся что-то решать. Но он понимал, что его колебания разрушали их с Алекс некогда столь идиллические отношения. Ему следовало как-то ее поддержать, но он был просто не в силах этого сделать. Сэм даже не мог заставить себя смотреть на ее тело. Его влекло только к роскошному телу Дафны. Воистину ситуация была пугающей.
— Мне нужно время, Ал. Прости меня. — Сэм стоял около нее, желая и не желая сделать первый шаг. Ему действительно нужно было время, но его медлительность только причиняла Алекс боль. Ему не хотелось ранить ее, но и отказаться от Дафны он тоже не мог. Сэм просто не мог поддержать Алекс в ее болезни.
— Мне кажется, тебе тяжело перенести эту перемену в жизни, Сэм. Когда начнется химиотерапия, мне потребуется твоя помощь. Позволь мне быть честной, — она всегда была очень честной, — до сих пор я никакой помощи от тебя не дождалась. Это не внушает мне особых надежд на будущее. — Алекс явно успокоилась и уже не так сердилась на него.
— Я постараюсь. Я просто не знаю, как себя вести во время твоей болезни.
— Я заметила, — с грустной улыбкой отозвалась Алекс. — Но я должна тебе об этом сказать. Мне страшно, — сказала она более мягким голосом. — Я не знаю, что это такое будет.
— Я уверен, что это не так плохо, как говорят. Вспомни, сколько ужасных историй про роды ты в свое время наслушалась. И большинство из них оказались враками.
