– Иди-иди, – повторила она.
Карасюк торопливо закивал и зашагал в сторону метро.
«Вот так вот, – сказала себе Наташка. – Вот так вот, Петров. А я тебя предупреждала... Теперь поздно. Даже если ты меня на коленях будешь умолять. Так тебе и скажу: поздно, Петров, раньше надо было думать».
Телефон в сумочке требовательно заверещал. Наташка вытащила его наружу и взглянула на дисплей.
Звонил Петров.
Сжав губы в тонкую вредную линию, Наташка нажала кнопку приема.
– Тебе чего? – В ее голосе звенели ледяные сосульки. И сталь тоже звенела.
– Э-э... – произнес Петров робко. – Ты, Натка, что ли, еще сердишься? Ты, это, ты все неправильно поняла. Ты, может, думаешь, что я против на тебе жениться? Так я не против, а наоборот!
Наташка непроницаемо молчала.
– Слышишь? – нерешительно осведомился Петров. – Ну ты чего? Я ж, это, как его...
– Дурак, – язвительно подсказала Наташка.
– Ну да, ну пусть дурак... Ну прости дурака. Я ж тебя, это... ну ты понимаешь... Очень-очень!
– Ты целый день прождал, чтобы мне это сообщить?
– Ты ж сама не велела звонить, – удивился Петров. – Короче. Хочешь, прям щас пойдем подадим заявление?
Наташка выдержала драматическую паузу.
– Поздно, Петров, – сказала она грустно. – Поздно. Раньше надо было думать.
Она нажала на отбой и глубоко вздохнула. Потом встряхнула волосами и изо всех сил поспешила домой.
«Эх, – думала она на бегу, – как же все-таки быстро может измениться жизнь. Р-раз – и нате вам пожалуйста. Главное – знать, чего хочешь. И с кем».
Она влетела в подъезд и, не дожидаясь лифта, запрыгала вверх по ступенькам.
С грохотом ворвавшись в квартиру, Наташка рухнула на диван и засмеялась. На шум пришла мама и вопросительно посмотрела на дочь.
– А я тут замуж выхожу! – объявила Наташка радостно.
– Прямо тут? – спросила мама. – Ну и за кого?
В Наташкиных глазах заплясали маленькие, но очень счастливые чертики:
– За Петрова, мам, конечно, за этого бессовестного пентюха Петрова. За кого же еще?
Дмитрий Шеварухин
Супер-Бабай
Все началось как всегда, от скуки и безденежья. На дворе стоял месяц май. Сидели мы впятером у Генкиного гаража, потягивали дешевое пиво, от которого бы все жители Велкопоповицка вымерли бы, как тараканы от дихлофоса. Бабай жаловался нам, что свою девушку не может порадовать даже походом в дешевую кафешку. Мы сочувственно вздыхали и пытались, как-то успокоить его. И тут Гена достал старенькую кассету, зашел в гараж. А там у него отец в свое время электричество провел, ну и поставили там старый магнитофон. Зарядил Генка в него кассету. Зашипело, затрещало чтото непонятное.
Я спросил:
– Ген, это что, Мерилин Мэнсон с Борисом Моисеевым распеваются?
Генка потрошил магнитофон и соединял какието проводки.
– Да это я кассету просто на улице нашел, решил вот послушать, что там.
И в этот момент из мафона пошла чистая запись. Мы были просто в восторге.
Играл: Bobby McFerryn – Don’t Worry be happy. Мы начали улыбаться, щелкать пальцами, подсвистывать и подвывать в такт.
– У-уу-уууу-ууу-у-у!! Донт вори би хепи!
Настроение улучшилось, прилив позитива сделал свое дело и у нас начали рождаться свежие идеи, как помочь Бабаю. Кстати, Бабаем его начали звать не мы, а его родители. За то, что он все, что узнавал, пытался применить на практике. А так как многое он узнавал от Фунтика, последствия их деятельности поражали своими разрушительными последствиями.
Но на этот раз нас удивил не Фунтик, а Пашка. Будучи самым правильным из нас, он всегда отговаривал нас от очередной авантюры. Но тут его прорвало.
– Давай мы тебя с крыши на страховочном тросе спустим к окну твоей девушки. Вот она обрадуется. Я с братом сто раз с пятиэтажек спускался, тебе даже делать ничего не придется, я сам тебя спущу. Оборудование у меня есть...
Бабай задумался. Так как Паша серьезно увлекался альпинизмом, эта авантюра не представляла особой опасности, по сравнению с тем, что он выделывал раньше.
Глядя на бабаевские раздумья, я добавил:
– А чтобы было интереснее, оденешься в роскошный фрак и подаришь ей цветы. Я попрошу у сестры, чтоб из театра своего чего-нибудь вынесла, там точно есть что-то подобное.
В бабаевских глазах вспыхнул характерный маниакальный блеск.
– Я сегодня в восемь за ней должен зайти. Успеем подготовиться?
После лихорадочных приготовлений ровно в полвосьмого мы стояли на крыше пятиэтажки, распаковывая инвентарь.
Паша сразу начал крепить свои веревки и ремешки. Фунтик притащил какой то газетный сверток. А мне предстояло как-то оправдываться за то, что мне вытащила из театра сестра. Когда я достал из огромного пакета ЭТО, Бабай побледнел и замер, а остальные задохнулись от хохота.
– Это ты называешь хорошим костюмом? – обреченно взвизгнул Бабай.
– А почему нет? На мой взгляд, это лучше, чем все эти пиджаки и галстуки, – начал распинаться я.
Фунтик, аккуратно разворачивая газету, с авторитетным видом добавил:
– Любая девушка о таком мечтает.
Бабай нахмурился и, грозно посмотрев на меня, сказал:
– А если она подумает, что я ненормальный?
– Тогда мы все слезно попросим у нее прощения за то, что не рассказали ей о твоем сумасшествии раньше, – заверил его я.
– Ладно. Давай сюда, – проворчал он.
Я передал ему неказистый костюм супермена. После того как ему все-таки удалось облачиться в супергероя, мы просто разрыдались от смеха.
Костюм оказался слегка маловат и плотно обтягивал пухловатое тело Бабая, а на его ногах красовались начищенные до блеска туфли. Глядя на его вечно хмурое выражение лица, создавалось впечатление, что коротко стриженный бандит решил почему-то, что он супермен и собирается это доказать наглядно. Хотя, в сущности, так и было.
Фунтик наконец развернул газету и достал небольшой горшок с какой-то пальмой.
– Вот! Из дома стянул. Красивая, да? И не завянет, как розы.
С этими словами он всучил растение Бабаю. Тот в свою очередь попытался испепелить взглядом сначала многострадальную пальму, а потом Фунтика, но он невозмутимо и по-идиотски улыбался, даже не сообразив, что цветы в горшках девушкам не дарят.
Гена достал фотоаппарат и, стараясь не трясти его от смеха, сделал несколько фотографий хмурого супермена с пальмой.
Более-менее отсмеявшись, Паша закрепил страховку на нашем герое, и мы начали спуск. Надо отдать Бабаю должное, он внимательно слушал Пашу и без намека на страх плавно свесился с крыши. И вот весь растопыренный, как нашкодивший кот, которого держат за шкирку, с горшком в левой руке он добрался до четвертого этажа и предстал во всем великолепии перед окном возлюбленной.
