Пол невесело рассмеялся.
— Да, наверное, ты права. Теперь она будет со мной даже на «Морской звезде»… — согласился он. Смех его нельзя было назвать веселым, но все же это было лучше, чем рыдания, которые он едва сдерживал.
Потом они попрощались. Положив трубку, Глэдис с тяжелым вздохом встала из-за стола и увидела Дуга. Он стоял на пороге кухни и, хмурясь, смотрел на нее.
— Кто это звонил? — спросил он сердито.
— Пол Уорд. Он позвонил, чтобы поблагодарить меня за фотографию Седины, которую я ему послала.
— Похоже, безутешный вдовец быстро оправился. Сколько времени прошло с тех пор, как погибла его жена? Не больше недели, верно?
— Что ты несешь? Это… это просто ужасно! — с негодованием воскликнула Глэдис. — Пол плакал, когда говорил со мной!
— Разумеется, он плакал. Насколько мне известно, это самая старая из уловок. И самая безотказная. Уорду достаточно было только пустить слезу, чтобы разжалобить тебя, — и дело в шляпе! Вы ворковали, как влюбленные голубки!
— Это отвратительно. Дуг! Пол очень хороший человек, глубоко порядочный и честный. Просто сейчас ему очень одиноко. Я — его друг; к кому же еще обратиться, как не ко мне?
— Когда это вы успели подружиться? — Дуглас подозрительно прищурился.
— Летом, в Харвиче. Я же тебе говорила…
— Кажется, тогда его жены тоже не было с вами, не так ли? Ну и повезло же вам!
— Как ты можешь. Дуг?! Седина не могла приехать, потому что ее задержали дела. Ты, может быть, этого не знаешь, но некоторые женщины, представь себе, работают!
— И, заметь, очень кстати бывают заняты. Уж не она ли забила тебе голову этой чепухой насчет карьеры и прочего?
Дугласу, как видно, очень хотелось сорвать на ком-нибудь зло, и он пытался вывести Глэдис из себя. Но ему удалось только рассердить ее. Какие бы чувства она ни испытывала к Полу (а в них Глэдис сама еще толком не разобралась), она не собиралась обсуждать их ни с мужем, ни даже с самим Полом. Их взаимное влечение с самого начала приобрело характер дружбы, и Глэдис не собиралась ничего в этом менять.
— Не говори глупости, Дуг, — холодно ответила она, сдерживаясь из последних сил.
— Ты просто слепая, если не видишь, чего он добивается. Будь добра, скажи ему, чтобы больше не звонил — я этого не хочу. Честное слово, ты говорила с ним так, будто он твой любовник!
— У меня нет любовника, Дуглас, — отрезала Глэдис. — И я начинаю в этом раскаиваться. Возможно, я была бы намного счастливее. Жаль, что Пол Уорд не такой человек. Он любил свою жену, он уважал ее за то, что она делала и чего добилась. Впрочем, тебе этого не понять… Но я уверена, что Пол еще долго будет ее оплакивать.
— А что он сделает, когда наконец перестанет оплакивать свою несравненную Седину? Кинется к тебе? Многие женщины тем охотнее раздвигают ноги, чем больше у мужчины денег!
— Это мерзко. Дуг, — сказала Глэдис почти спокойно и, обогнув стоящего в дверях мужа, вышла из кухни в коридор. Ей не хотелось даже видеть его, и она снова поднялась в комнату Джессики, чтобы закончить уборку. Привычная работа помогла ей успокоиться, но на протяжении всего дня она старательно избегала мужа.
Вечером они все же пошли в кафе, но это не доставило Глэдис ни малейшего удовольствия. Она все время вспоминала отвратительное поведение Дуга. Он ревновал ее, но странно, что это только возмутило Глэдис. Разве это не проявление любви, пусть и своеобразное? Но взятый им оскорбительный тон не лез ни в какие ворота. Пол Уорд не был ее любовником и никогда не будет. Они были просто добрыми друзьями — в этом Глэдис ни минуты не сомневалась.
После кафе Дуг повел ее в кино, но фильм оказался очень грустным, и весь сеанс Глэдис проплакала. Вечер, таким образом, был погублен безвозвратно, к ее чувствам только добавились разочарование и досада. И все-таки в глубине души она надеялась.
Дуг, очевидно, тоже испытывал нечто подобное, так как, несмотря на поздний час, вовсе не торопился спать. Вернувшись домой, они долго сидели в гостиной и молчали, потом включили телевизор и наткнулись на старый фильм, который им обоим очень нравился.
— Прости меня за то, что я тебе сегодня наговорил, — неожиданно сказал Дуг. — Я знаю, что он не твой любовник.
Его раскаяние удивило Глэдис.
— Я тоже жалею, что разозлилась на тебя, — ответила она, немного помолчав. — Должно быть, сказывается общая атмосфера…
Глэдис не договорила, но оба знали, что она имеет в виду. Постоянное напряжение, в котором они жили в последнее время, сделало их до крайности нервными и раздражительными.
— Увы, брак не всегда бывает таким, как в медовый месяц, — вздохнул Дуг и вдруг добавил:
— Мне очень не хватало тебя, Глэд…
Это, а также упоминание об их медовом месяце тронуло Глэдис.
— Мне тоже, — ответила она и улыбнулась. Они так мало разговаривали друг с другом, что Глэдис порой начинало казаться, что она осталась в доме совершенно одна (дети, разумеется, в счет не шли).
Поев и выпив чаю, они поднялись в спальню и легли. На этот раз, когда Дуг потянулся к ней, Глэдис не оттолкнула его. Она позволила обнять себя, однако в их близости не было той страсти, о которой Глэдис мечтала. Дуг вел себя как-то неуверенно, почти робко. Он так ни разу и не сказал ей, что любит ее. Глэдис поняла, что отныне ей придется довольствоваться этим суррогатом счастливой семейной жизни. Ничего другого у нее все равно не было.
Прошло еще два месяца. Кое-как удалось склеить то, что было разбито, но черепки едва держались. Как Глэдис ни старалась, самого главного она забыть так и не смогла. Единственным, что ее поддерживало, были звонки Пола.
«Морская звезда» находилась теперь у берегов Югославии. Пол явно не хотел возвращаться домой.
— Я больше не хочу видеть те места, где мы когда-то бывали с Селиной, — однажды сказал ей Пол, — не хочу ходить по тем же улицам и тропинкам.
— Боюсь, это означает, что ты никогда больше не сможешь посещать Европу, — попыталась пошутить Глэдис, и Пол невесело рассмеялся. Он по-прежнему был безутешен, но оставался очень внимательным к Глэдис. Несколько раз он принимался расспрашивать о ее делах и очень расстроился, когда узнал, что Глэдис боится раскачивать семейную лодку.
— Глэдис, ведь речь идет не о ком-то, а о тебе! — упрекнул ее Пол, но Глэдис все время казалось, что он сравнивает ее со своей покойной женой. То, что было по плечу Селине, вряд ли было по силам ей.
Это, однако, нисколько не омрачило их отношений. Она была его «голосом в ночи», как он однажды выразился, единственным источником, из которого он черпал утешение. Глэдис же искренне считала свое знакомство с Полом даром небес и, оберегая эту единственную драгоценность, которая у нее еще осталась, перестала рассказывать мужу о его звонках. Ей не хотелось снова и снова слышать от Дугласа, что она набивается в любовницы к миллионеру или что, напротив, Пол ищет утешения в ее объятиях. При этом она вовсе не считала, что обманывает мужа. Дугу все равно невозможно было объяснить, что они просто друзья.
