Роберт в сравнении со Степаном Павловичем стал каким-то мелким и совершенно не страшным. Даже жалким. И сам тусклый и других не развивает. Разве таким можно гордиться?
Но Роберт уже успел перейти в категорию родственников. Успел натоптать – и в паспорте, и в душе. Да, не предел мечтаний, но зато свой, домашний. С прогулками без макияжа, с совместными скучными выходными и праздниками, с обязательными разговорами о будущем (что купить, что продать), с расслабленными мышцами лица, когда не нужно с готовностью улыбаться каждую минуту.
Рядом с Робертом можно отдыхать. Степану Павловичу нужно соответствовать. Постоянно доказывать, что ты – лучшая. Ему, его друзьям, его секретаршам и водителям…
Чувство вины перед Робертом было скорее плодом моего воображения. Невозможно же быть «без вины виноватой».
Скорее всего, в душе я извинялась за серьезность намерений Степана Павловича.
В том, что намерения серьезные, я уже не сомневалась.
Знакомство с друзьями важнее, чем знакомство с родителями.
Перед друзьями хочется похвастаться, а родителей стараешься хотя бы не огорчить.
В тот же вечер, после ювелира, мы приехали в его особняк, где уже собрались друзья.
На гастролях часто приходится сиживать в компании губернаторов, мэров и всяческих представительных особ.
Но чтобы вот так сразу столько известных лиц в одном месте, в приватной обстановке – впервые. Сливки политической элиты на тридцати квадратных метрах.
Друзья отдыхали, шутили – а чего им не шутить? Жизнь удалась. Грех жаловаться. Благодушие на лицах, степенность в движениях, широта возможностей в речах. Этакие клонированные степаныпавловичи. Даже воздух в комнате был особенный. Дышалось значительно легче, потому что воздух не был сперт мелкими проблемами, завистью и комплексами. Воздух, наполненный озоном богатства, власти и привилегированности.
Я была единственной женщиной в этой компании.
Степан Павлович сакцентировал на мне внимание. Все на минуту отвлеклись и одобрительно закивали головами. Я смутилась и села на диван. Все равно они кивают не мне, а выбору Степана Павловича. Вместо меня может быть любая, и кивания будут такими же.
Я пила вино и чувствовала себя предателем с трех сторон.
Предателем по отношению к маме и бабушке, которые всегда недолюбливали любую власть. Предателем по отношению к полуброшенному мужу Роберту и предателем по отношению к Степану Павловичу, который мне очень нравится, но который является частью этой власти.
В тот же вечер Степан Павлович пригласил меня на концерт знаменитой певицы Шер. В воскресенье в Кремле она давала единственное представление. Ожидался «съезд» всего бомонда Москвы. Я согласилась.
Роберт перевернулся на живот и пригреб меня рукой к себе.
– Я тебя люблю, – сказал он в подушку.
Я не ответила. Он же не спрашивал…
Концерт был великолепен. Блистательная Шер в хорошем темпе продемонстрировала большую часть своих достижений. Как творческих, так и эстетических. Переодевалась раз семь, сражая своей безупречной красотой наповал. Невозможно сказать, что этой женщине далеко за… У них в Америке уважают публику. Раз выходишь на сцену – изволь соответствовать!
В перерыве к нам подошла семейная пара. Муж – бывший замминистра финансов и красавица жена с приветливым «живым» лицом.
Степан Павлович спокойно меня представил. Как супругу.
Мне поплохело.
«А если его увидят с настоящей женой? Неужели они не знают, что у него другая жена? А вдруг…»
В отличие от меня Степан Павлович чувствовал себя абсолютно спокойно.
– На днях я должен уехать в Санкт-Петербург на конгресс. Я там выступаю с докладом. Поехали со мной? – сказал он так, словно речь шла о буфете в антракте.
– Я не могу, – испугалась я. – Что я дома скажу?
– Но ты же на гастроли ездишь? – предположил Степан Павлович.
– Да, но это же не гастроли, – резонно заметила я.
– Значит, будут гастроли, – твердо произнес мужчина и уставился на сцену.
Началось второе отделение.
Где-то песни через две я услышала рядом с собой мирное посапывание, переходящее в храп.
«Устал», – с нежностью подумала я, переживая, что Шер поет слишком громко…
…Часто, когда мы с Робертом приходили в театры и он тут же засыпал, я ужасно стыдилась и злилась на него. «Неотесанная дубина, бескультурный, ограниченный человек! Какой позор!»
Степан Павлович храпел совсем по-другому.
Он заснул, потому что устал. Он – милый!..
На другой день мы выступали в Химках. Водитель Степана Павловича привез мне билеты на самолет и отрапортовал:
– Ваше выступление назначено на послезавтра, в день официального открытия конгресса. Ожидается выступление Валентины Матвиенко. Потом, после перерыва, выступит министр торговли Герман Греф и завершится открытие праздничным концертом.
Вы с коллективом вылетаете послезавтра утром. Степан Павлович просил узнать, какую вам организовать культурную программу. Он сейчас на заседании, а потом еще несколько встреч. Но он очень хотел, чтобы вы сегодня после концерта заехали к нему попрощаться. Он улетает завтра утром.
«Это любовь!» – подумала я.
Балет уже переоделся. Девчонки в коротеньких юбочках вышли в коридор и тут же начали лихо закидывать за голову ноги.
Водитель Степана Павловича покраснел от смущения.
– Так что мне передать шефу? – уточнил он, нервно теребя ключи от «Мерседеса».
– По поводу культурной программы – на его усмотрение. Но только не рестораны. Мне это неинтересно. Пусть будет выставка или музей. И еще что-нибудь романтическое…
– …Сядь на меня, – попросил танцор балетную Валюшку. Они сплелись в причудливом рисунке и закружились на месте, мелькая выпуклыми попками, накачанными икрами и обтянутыми линиями. Само естество.
Водитель несколько секунд как зачарованный смотрел на балетную пару, потом чему-то вздохнул и быстро вышел.
Часы пробили полночь. Степан Павлович редко так поздно задерживался на работе.
Вставал он обычно в семь утра, делал пробежку, завтракал, просматривал прессу, общался с семьей и уезжал до вечера заниматься государственными делами. Возвращался вечером, общался с семьей, ужинал и под телевизор засыпал. Но сегодня он не мог уехать домой, не попрощавшись с Ней.
Дело в том, что Степан Павлович влюбился.
С ним и раньше происходило нечто подобное. Но эти отношения не затягивали его надолго. Так… Повстречались, да и разбежались.
Было, правда, однажды что-то похожее на любовь. Он увидел ее на сцене в отборочном туре на конкурс «Мисс Вселенная». Ее красота сражала наповал Скульптурное совершенство с головкой Афродиты.
