Они встречались две недели. Он красиво ухаживал, дарил подарки, а девушка оказалась незатейлива и примитивна. С маленьким мозгом, чтоб красоту не портить. Для Вселенной – может, и неплохо, но для Степана Павловича – большой недостаток скучная красота…
В основном же Степан Павлович пользовался услугами проституток. Быстро, экономно и продуктивно. Максимум удовольствия и мозги свободны…
…В Певицу он влюбился по-настоящему, с отрывом… Он думал о ней, когда просыпался, когда вел заседания…
Секретарша была предупреждена – как бы Степан Павлович ни был занят:
– Она позвонит – соединяй!
Его возбуждало в ней все: жизненная энергия, непосредственность, манера общаться. Нравились лицо, руки, глаза, тонкие щиколотки… Нравился голос и то, что она говорила. Нравилось все. Хотелось это все сгрести и обладать им.
Не смущал муж, наоборот, его существование добавляло особую остроту.
Он любил ее детей, как своих. Хотя никогда их не видел. Это дети из нее. А Она – его. Будет его – он верил в это. Он хотел подарить ей весь мир, потому что не знал другого способа сделать любимую женщину счастливой.
Поездку в Питер он ждал до дрожи.
Именно там все и случится… Он будет ее любить непрерывно, неистово, он будет ее истязать нежностью, потом жалеть, они будут падать с кровати, а потом он будет зализывать ее ранки…
…У Степана Павловича колотилось сердце. Он накапал в рюмку валокордин и поднял трубку:
– Степан Павлович! Извини. Я не смогу к тебе приехать. Мне нужно ехать домой, – раздался в трубке любимый голос.
Она называла его официально по имени-отчеству и немножко от себя – на «ты».
– Я буду тебя очень ждать, – печально произнес Степан Павлович.
Смешно, но ведь он даже ни разу еще не поцеловал ее.
Ничего. В Питере ей не нужно будет ехать домой, впрочем, как и ему. В Питере она никуда от него не денется. Он покажет ей Райскую жизнь. Осталось потерпеть один день…
…Степан Павлович взял рюмку валокордина, понюхал и вылил ее в раковину. Пусть валокордин пьют другие. Тема слабости не для него.
Возле трапа самолета нас встречал представитель аэропорта «Пулково», два человека в военной форме и помощник Степана Павловича.
Нас привезли в комнату для VIP-гостей и усадили за накрытый стол.
Нынче артистов такими залами не удивишь. Практически все устроители стараются обласкать народных любимцев шикарными приемами, VIP-обслуживанием в аэропортах, круглосуточными персональными машинами с водителями, удовлетворяя любые капризы.
Но Степан Павлович – другое дело. Он должен знать, что он – исключительный! Лучший из лучших.
Балет увезли в отель. Я же в сопровождении помощника и мигалок через несколько минут была доставлена в Думский зал Таврического дворца.
Степан Павлович отдал команду: «Привезти сюда и немедленно!» Он не мог больше ждать. Он постоянно звонил в машину, выясняя, где мы едем, а потом помощнику, возмущаясь, почему так долго досматривают при входе во дворец.
Мне было безумно приятно это нетерпение. Так бывает только вначале или после долгой разлуки, но, увы, не бывает всю жизнь…
Не дождавшись, когда меня проводят к нему, он сам пошел нам навстречу…
Фантаст так бы изобразил эту сцену: «Неожиданно от Степана Павловича отсоединилась его лучшая часть и, сопровождаемая возгласами потрясенных коллег, двинулась в сторону прекрасной незнакомки. Они слились в едином порыве и унеслись в небеса под улюлюканье недругов и политических оппонентов».
…Цельный Степан Павлович галантно поцеловал мне ручку и официальным голосом осведомился, как мы доехали.
Но глаза его горели от страсти. Глаза не спрячешь. Даже на маске всегда прорези для глаз оставляют.
Зазвонил мобильный, и Степан Павлович отошел в сторону решать важный вопрос.
Подъехал танцевальный коллектив из Краснодара – ансамбль «Премьер». Старые знакомые. Когда-то у нас был замечательный совместный номер. Но меняются времена, меняются люди и особенно их мнение о собственной значимости.
– Добрый вечер. Рад вас видеть, – нерадостно поздоровался руководитель коллектива Леон Гатов. Вспоминая его брезгливо-недовольное выражение лица, думаю, как точны бывают фамилии. Даже с ошибкой в одной букве.
– Вы будете петь три песни. Шесть нельзя, – ревниво отчеканил он, словно это была его личная площадка.
– Я буду петь сколько мне надо, – обозлилась я.
– Кто сказал? – на всякий случай поинтересовался он. – Путин. Владимир Владимирович… Не возражаете? – усмехнулась я.
Гатов фыркнул и исчез.
– После концерта у нас намечена экскурсия по ночной Неве на теплоходе. Посмотрим на разводящиеся мосты – чудесное романтическое путешествие. Ты не против? – спросил подошедший Степан Павлович. Он был воодушевлен и нацелен на Счастье. – А завтра мы с утра отправимся в Царское Село, в Екатерининский дворец, – продолжил он расписывать культурную программу. – Посмотрим на восьмое чудо света после восстановления.
– Неужели увидим Янтарную комнату? – обрадовалась я.
– Да, и экскурсия будет ИНДИВИДУАЛЬНАЯ, – подчеркнул голосом Степан Павлович исключительность момента.
«Жалко, дочка с мамой не увидят», – тут же подумала я. Всегда хочется разделить радость от увиденного с близкими. А без них получаюсь вроде как эгоистка… «В одну харю», – как сказал бы мой визажист…
Мы говорили об экскурсиях, а сами думали совсем о другом…
Концерт пролетел быстро.
Самодельная сцена находилась прямо на улице, и политики без всякого пафоса ходили между пластмассовыми столиками с бумажными тарелками в руках.
Красивый белый теплоход ждал возле причала.
После выступления я успела заехать в отель переодеться и заодно удостовериться, что Степан Павлович по-прежнему относится ко мне с уважением.
Отдельный люксовый номер успокоил меня. Конечно, это не означает, что он не сможет ночью ко мне постучаться… Но все равно приятно, что нет давления.
Ответная любовь на ваше усмотрение…
Теплоход медленно двигался по воде. Ночной покой, красивый пейзаж, тихий плеск волн, мосты, нависающие над водой…
Я вышла на палубу, ожидая, что Он пойдет за мной.
«Только цыган не хватает», – пришла на память аналогичная сцена из «Бесприданницы». Типун мне на язык.
– …Не холодно? – Степан Павлович снял с себя теплый свитер и остался в рубашке.
– Да, я замерзла, – тихо проговорила я. И подняла руки вверх.
Степан Павлович помог пролезть в рукава, и как только из ворота показалась голова, схватил обеими руками мое лицо и впился страстным поцелуем.
