Марина разложила перед собой распечатки с тощей теткой, распахнувшей жадный рот навстречу куску бисквита.
– Итак, раздельное питание… Читаем: «В шестую группу входят сладости и алкоголь. Эти продукты очень калорийны, поэтому их следует употреблять помалу и нечасто: в день не более 100 г водки (коньяка), 250 г cухого вина, 600 г пива. При этом время от времени необходимо полностью отказываться от этих продуктов – хотя бы раз в неделю». Читала я это, и так выпить захотелось. И потом 100 г водки – это полстакана, не многовато ли для ежедневного приема?
– Вы думаете, Галя не пьет? – мрачно осведомилась я.
– Галя, может, и пьет, но мы не должны потакать этой пагубной привычке потенциальной читательницы. Далее: «Объем одной порции – 85-90 г мяса в готовом виде (размером с карточную колоду)». Маша, у вас есть другие мерила размеров, например, сигаретная пачка или упаковка презервативов? Мне кажется, что в последнее время вы очень устали.
Иногда мне становится дурно от воздушного образа потенциальной читательницы «Гали». Маркетинговая служба убедила Ганса и компанию в том, что она скромная, даже ханжески настроенная молодая женщина. Ей максимум двадцать пять лет, она имеет среднее специальное образование, не курит, не пьет, не вступает в порочащие ее моральный облик добрачные связи, получает маленькую зарплату, любит тупые слезливые рассказки, верит в идиотские позитивные гороскопы, ежедневно борется с целлюлитом и полнотой (но не напрягаясь!). Кроме того, она истово ищет в журналах за 15 рублей ответ на вопрос «как правильно общаться с мужчинами», рукодельничает крестиком и штопает носки. Еще она не имеет детей, не делает карьеру, не читает книг, выходящих за рамки школьной программы. Кроме этих не подлежащих сомнению слагаемых счастья, наша читательница не подозревает о том, что в мире люди стареют, сходят с ума, кончают жизнь самоубийством и страдают от бессмысленности бытия. Ей неведомы слова «опухоль», «смерть» и «горе». Я думаю, что маркетинговый отдел считает, что потенциальная читательница «Гали» – юная полногрудая продавщица, убеленная гидроперитом. Ее девственность на выданье, а сама она, я думаю, бессмертна.
Но меня-то не проведешь… Я не Ганс. Я видела людей, читающих наш журнал и могу с полной ответственностью за свои слова сказать, что нашей читательнице за сорок, она бедна как церковная крыса, неряшливо одета, судя по лицу – злоупотребляет алкоголем, но что самое главное – у нее нелады с головой, чаще всего подкрепленные медицинским диагнозом.
– Маша, почему вы молчите? – легонько потрогала меня за плечо Марина. – У вас все в порядке?
– Не совсем. Я, кажется, развожусь…
– Почему? – опешила выпускающий редактор. – Я видела вашего мужа, он такой милый…
– Он подозревает меня в измене, а я подозреваю его. Но, прошу заметить, у меня есть на то веские основания, в отличие от…
– Маш, вы действительно устали, – покачала головой Марина. – Можно дать совет? Пройдет эта ужасная вечеринка, и проситесь в отпуск. Я ничего не хочу сказать, но Ганс к вам хорошо относится, он подпишет заявление.
Хорошо, когда есть рядом вменяемые люди. Все-таки мне повезло с непосредственным начальством. Может, и правда взять отпуск и махнуть с Гришкой на море? Отдохнуть, подумать… Да и Антон успокоится, поразмыслит, что ему дороже – семья или тощая лахудра с острыми лопатками… Все-таки Марина – мудрая женщина.
В этот момент она наклонилась ко мне и прошептала на ухо:
– Слышите шум в коридоре? Это идет священник. По просьбе руководства он будет освящать редакции. Постарайтесь встать так, чтобы святая вода попала на вас…
Я недоуменно посмотрела Марине в глаза. Мне показалось, что ее темные зрачки сузились, а потом резко растеклись в большие круглые пятна на зеленоватой радужной оболочке.
– Поверьте мне, – еще тише сказала Марина, – это дельный совет…
Дверь распахнулась, и на пороге появились Ганс в бежевой плюшевой футболке с надписью «I am looser» и пузатый священник в черном длинном платье.
Мы с Мариной переглянулись, она едва заметно кивнула. Не желая расстраивать начальницу, я кивнула в ответ.
Я думала, что освящение будет скучным мероприятием. Но в любом деле самое главное – человеческий фактор, а приглашенный батюшка оказался выше всяких похвал. Он был страшно похож на русского богатыря из рекламы, который жадничает продать немцу пиво. Веселый, розовощекий, улыбающийся – гимн гедонизму, а не батюшка. После песнопений он разошелся не на шутку – пронесся по всем этажам, радостно и щедро разбрасывая святые капли. От души ливанул на юного мусульманина-курьера, тот аж взвизгнул. Смачно полил Ганса, предположительно католика, для верности заполировав его наметившуюся лысину кропильным веничком. У Лидочки после освящения завис компьютер: вероятно, супостат таки сидел в нем и после был изгнан.
Возле меня священнослужитель притормозил, лукаво подмигнул и, прыснув смешливо в рыжую кудрявую бороду, обдал холодной, как из-под крана, святой водой.
Дачные комары все-таки смогли внести свою лепту в общую канву неприятностей. Весь день я чесалась, как при дурной болезни. Скребла ногтями руки, ноги, шею… Снимала незаметно под столом шлепанцы и терла пятку о колесико офисного кресла. Вспомнила, что Вольдемар сказал, будто комары нас кусают совсем не для того, чтобы поесть, как многие полагают. Этот процесс у них связан с размножением. Замечательно, я рада, что хоть у кого-то наладилась личная жизнь.
После обеда ко мне подсела Лидочка. Взяла за руку, доверительно заглянула в глаза:
– Маша, мне Марина все рассказала. Мужайтесь.
Я молча смотрела в экран, на почтовую программу, развернутую на мониторе.
– Я знаю, – продолжила Лидочка, – вы на меня обижаетесь за то, что я сказала про Ганса. Я была на взводе. Эти семейные проблемы… Теперь вы меня поймете.
– Лида, – тихо сказала я, – идите вы… на фиг…
– Ничего, ничего. Я не обижаюсь. – Лидочка закивала, как толстый китайский болванчик с головой на пружине. – Мне близко ваше состояние. Главное – блюдите материальные ценности, нажитые в браке. Блюдите и разделяйте.
– Блюдить, говорите? – переспросила я.
В коридоре за мной увязался Леша:
– Маша, я хочу пригласить вас в кино. Отличный фильм про вампира…
Мальчик светился наивной лучезарной улыбкой, нежно потрогал тонкую бретельку майки-топа на моем голом плече.
– Лешенька, – вздохнула я, глядя на его ровные зубы, – про вампиров у меня сын любит. Хотите, я его с собой возьму?
Кавалер несколько сник, потом собрался с духом и бесстрашно заявил:
– Маша, ваш ребенок не будет препятствием…
– А если я разведусь, вы на мне женитесь?
