— Может быть, он и сам в тебя влюбился.
— А потом не показывался на глаза полтора месяца? И оправдал себя тем, что один раз позвонил тебе и попросил мой номер, а ты ему отказал?
Алекс в ответ только обнял меня за плечи и привлек к себе.
— Не подумай, — прошептал он, — что я его оправдываю. Это не так. Я не считаю, что он имел право поступать с тобой так, как поступил. Но поверь мне, он точно не хотел просто воспользоваться тобой. Возможно… Тебе не понравится моя версия, я уверен.
— Всё равно скажи.
Мужчина тяжело вздохнул.
— Он просто испугался.
— В каком смысле? — поразилась я.
— Да в прямом, — развел руками Вольный. — Он почувствовал к тебе что-то большее, чем чувствуют к девушкам, которых приглашают на одну ночь. Ты не стала выходить на контакт и напоминать о себе. И он подумал, что тебе это не нужно.
— Мало ли что…
— Он испугался, Стася, — нехотя произнес Алекс. — Просто испугался. После своего первого неудачного брака решил, что во второй раз и пробовать ничего не стоит. И решил, что раз ты не особенно против, то можно всё прекратить. Это не значит, что его поступок заслуживает оправдания. И я не могу назвать его положительным. Но он не хотел причинять тебе боль, как мне кажется. Просто совершил очень банальную человеческую дурость. Я знаю, что это тоже очень сложно простить, но, возможно, у вас ещё есть шанс всё исправить и жить полноценно. Потому прошу тебя, если не хочешь прощать сразу, просто не руби сплеча. И уж точно не обвиняй в том своего ребенка. Ты же сама потом не простишь себе, когда назад уже ничего не вернешь.
Я опустила голову. Алекс говорил правду, простить себе убийство своего же малыша я точно не смогу. Но в тот же момент, я даже представить не могла, как воспитаю этого ребенка. Как я вообще найду в себе достаточно сил, чтобы всё это преодолеть? И где…
— Просто не спеши, — напомнил о себе Алекс. — А теперь пойдем. Твоя мама волнуется.
Он знал, что эти слова мотивируют меня собраться и всё-таки направиться к подъезду, даже если минуту назад я так и собиралась простоять на месте целую вечность, надеясь на то, что проблемы как-то сами собой решатся.
Внутри не оказалось ни пьяного соседа, ни каких-то прогнозируемых Алексом истеричек, ни даже беснующихся детей, способных столкнуть с лестницы и даже не обратить внимания на то, что случайно отправили на тот свет человека. Мы поднялись на нужный этаж безо всяких приключений, разве что только пришлось немного покашлять из-за сигаретного дыма — кто-то крайне неблагородно курил в подъезде, и сигаретный бычок так и остался торчать в щели приоткрытого окна. Алекс скривился, как будто от омерзения, и ускорил шаг, а я вспомнила, что табаком воняло и в салоне его машины.
— Отвратительная привычка, — прокомментировал он. — Но люди на неё ведутся. Потому я периодически покупаю дорогие сигареты.
— И куришь?
— Нет, — покачал головой он. — Не могу себя заставить. Мой максимум — три секунды простоять возле курящего да покрутить в руке незажженную сигарету.
— Да, мерзкая привычка, — согласилась я и тоже ускорила шаг, понимая, что разговор о сигаретах — это всего лишь очередная попытка оттянуть момент возвращения домой и в тот же миг во взрослую жизнь, где мне вновь придется принимать решения, от которых в первую очередь зависит мамино здоровье.
Я терпеть не могла в очередной раз останавливаться и задумываться, имею ли право расслабиться хоть на секунду, могу ли позволить себе что — то, или должна в очередной раз проявить максимум терпения и никаким образом не показать маме, что мне плохо.
В какие-то моменты хотелось просто поплакать у неё на плече, но я останавливала себя, напоминая, что она расстроится.
А значит, будет нервничать.
Как итог — ей станет хуже.
Я остановилась у двери, что вела в нашу квартиру, с сомнением взглянула на неё, толком не зная, действительно ли хочу рискнуть и войти, а потом, решившись, потянула за ручку. Было открыто, мама явно меня ждала и в очередной раз забыла провернуть ключ в замочной скважине. Я сделала шаг вперед, заглядывая в крохотный коридорчик, и, повернувшись к Алексу, прижала палец к губам — уговаривала его не рушить эту удивительную тишину.
Внутри буквально воздух трещал от волнения и страха. Я понимала, что мама за меня переживает, это было очевидно, но почему-то до того момента, пока не оказалась в квартире, даже не задавалась вопросом, насколько сильно она волнуется. Теперь же в моей голове наконец-то зародилась очень логичная мысль: а ведь я заставила маму страдать. Уже то, что пропала из зоны доступа, могло довести её до сердечного приступа.
От этого стало сложно дышать. Я пошатнулась и, если б не Алекс, то, наверное, упала бы.
— Тише, — прошептал он мне на ухо. — Не знаю, что ты там уже успела себе надумать, но если ты свалишься здесь с панической атакой, то хуже будет всем, и тебе в первую очередь. Так что послушай меня, — Алекс заговорил ещё тише. — Все нервы в сторону, выше нос и постарайся наслаждаться жизнью, что бы ни происодило. Это единственный способ в самом деле быть счастливой, Стася.
Я кивнула, понимая, что, скорее всего, он прав. Но в тот же момент примириться с этими словами было отнюдь не настолько просто, как я себе представляла. И просто сказать себе "не волнуйся" — не помогает.
— Дыши, — посоветовал Алекс. — Дыши глубже и притворись, будто бы ничего плохого не случилось. Позволь твоему организму самому в это поверить.
Я неуверенно улыбнулась и склонила голову в согласном кивке. На самом деле, я совершено не была уверена в том, что моя попытка увенчается успехом, только искренне рассчитывала на то, что смогу выдержать. Смогу быть достаточно…
Достаточно убедительной для мамы.
Я высвободилась из объятий Алекса, убеждая себя в том, что сейчас справлюсь с волнением и поступлю так, как будет правильно в этой ситуации, и заглянула на кухню, заранее подозревая, что она пустая. И правда, там никого не было, хотя я слышала приглушенные голоса.
Гостиная?
Я вернулась в коридор и застыла у нужной двери, прислушиваясь. Да, мама. И какой — то мужчина.
Хотелось бы верить, что это не мой отец. Но я не сомневалась в том, что мама никогда в жизни не простит его, что б он ни наговорил ей. Этот мужчина уже однажды разрушил нашу жизнь, и во второй раз мама бы его ни за что не пустила.
Если б я только рискнула посоветоваться с нею по поводу Олега, может быть, она и там нашла бы что посоветовать! Но я искренне боялась, что только лишний раз напрягу маму. И мне не хотелось, чтобы ей от этого стало хуже.
Я приоткрыла дверь и застыла, наблюдая за мамой и сидевшим рядом с нею на диване человеком.
Мама, довольно бледная и взволнованная, сидела рядом с Анатолием Игоревичем. Он держал её за руку, и совсем не так, как врачи обычно поддерживают своих пациентов.
Я не сдержала рвущуюся на свободу улыбку. Мама, пусть даже переживала, всё равно будто расцветала, когда ловила на себе взгляд Анатолия Игоревича. Сейчас, наблюдая за ними со стороны, я вдруг заметила, насколько красиво они смотрелись вместе.
И подумала, что моя мама с этим мужчиной была бы очень счастлива. Они знакомы уже невесть сколько лет, их чувства, какими б они ни были, зарождались медленно, начались из обыкновенной заботы, но сейчас уже вышли за её рамки. Я видела это уже по тому, как они поднимали друг на друга взгляды, едва заметно улыбались, одними уголками губ, вздыхали почти в один голос. Казалось, их связывала друг с другом невидимая нить, та, которая всегда появляется между людьми, когда между ними появляется что-то куда большее, чем просто желание или привычка.
— Станислава — прекрасная девушка, — уверенно произнес Анатолий Игоревич. — И достаточно мудрая, чтобы принять правильное решение. А тебе нельзя переживать, Аля.
Меня как будто огнем обожгло. Аля. Это прозвучало так мягко и ласково, что мама аж вздрогнула, будто от неожиданности, но ответила Анатолию Игоревичу нежной улыбкой.
