– Это же мелочь, принцесса.
– Сейчас. Потом будет с подарками или прогулками. Или чем-то другим. А Марк не будет слушать меня. Зачем, если папы разрешат?
Сэм слишком широко улыбается, внезапно наклоняясь. Ловит мои губы, кусает их. Поднимает сверчи внутри, которые моментально превращаются в ураганы. Тёплые, жаркие, разъедающие меня изнутри.
– Папы, - мужчина смеётся. – Папам не разрешит ничего мама. Принцесса, ты только больше не твори глупостей, хорошо? Если сомневаешься, то спрашивай. А не обвиняй или, ещё хуже, опять убегай.
– Будто это хоть раз получалось.
– Ну, принцесса, ты очень старалась это сделать.
Старалась. Даже получилось, на пять долгих лет. И сейчас я понимаю, что бежала не от мужчин, а от самой себя. Из-за того, что они со мной делали. Какие грани открывали, какое наслаждение дарили.
Та ночь была полна страсти и всё запретное, что раньше хранилось в душе, вырвалось наружу. Показывало, насколько порочной я могу быть, распущенной. Как легко ведусь на близость мужчин, как тело откликается на малейшие прикосновения.
Господи, я ведь даже согласилась на секс без презервативов. Пускай принимала противозачаточные в комплексе лечение, и мы нашли что-то вроде жидких презервативов, которые защищали от беременности и болезней. Но всё равно, такая слабая защита.
Я безумно люблю Марка, никогда не жалела, что решилась рожать. Он долгое время был единственным лучиком света в моей жизни. Вдохновлял работать дальше, не сдаваться. Иногда так хотелось послать всё, забить на многочисленные кастинги. Но у меня ведь годовалый ребёнок дома, нужно работать.
Да, Марк получился случайно и был любимой случайностью.
Но в ту Новогоднюю ночь я совсем ни о чём не думала. Боролась сама с собой, а после так легко сдалась. Когда Сэм сжимал в своих руках, тихо и уверенно говорил со мной, у меня не было ни капли желания продолжать борьбу.
Сдалась им.
И сейчас сдаюсь.
Только если мне тогда было двадцать лет, с сомнениями в голове, неопытностью, вином в крови. То сейчас я прекрасно понимала, что творю. Не жалела и не хотела всё переиграть.
День в маленьком городе проходит удивительно хорошо. С активным Марком, который носится, а после с глазками кота из Шрека просит мороженное. И с мужчинами, которые так же смотрят на меня, чтобы я разрешила.
Вечером мы располагаемся на пляже, пока ещё не холодает. Марк засыпает на пледе, вымотавшись. А мы отходим ближе к кромке воды, смотрим на закат.
И сейчас мне совсем не хочется бежать.
– Принцесса…
– Фак, Сэм, подожди. Я не могу найти.
– Ты сейчас серьёзно? Как ты умудрился проебать коробочку?
– Я носился с мелким всё время, кто знает. Блять, секунду.
Алекс хлопает себя по карманам, возвращается к месту, где лежат все вещи. А я лишь удивлённо перевожу взгляд с одного мужчины на другого, не понимая, что происходит.
А это я ещё немецкий знаю, так бы совсем запуталась.
– Что такое?
– Ничего, просто Алексу нельзя ничего нельзя доверить.
– Завались. Всё нормально.
Мужчина возвращается ко мне, проводя пальцами по шее и зарывается в волосы. Притягивает для короткого поцелуя, а после так же резко открывается. Отступает на шаг.
– Ал, погоди. Может рано? На принцессу нельзя давить.
– Легко. Перенеси на год вперёд, а я пока один предложение сделаю.
Предложение?
Какое предложение?
Сердце бьёт в груди, ломает рёбра и разрывает кожу. В мыслях крутится всего один вариант, но слишком нереальный, чтобы быть правдой. Мы встречаемся несколько недель, только семь дней назад обсудили и решили все моменты.
А они…
Или нет?
Мысли словно густым туманом покрыло, только наощупь пробираться.
– Я начинаю нервничать.
Стараюсь натянуть улыбку, но не получается. Какая улыбка, когда все мышцы застыли. Натянутая нить в ожидании, когда всё разрешится. И не понимаю, что именно чувствую?
Страх? Желание, чтобы это было именно тем, что я думаю? Паникой, что всё происходит слишком быстро?
Выдыхаю, расслабляясь. Мужчины могу просто предложить переехать к ним, как предлагали с самого начала. Не нужно будет бегать из одной квартиры в другую, переживать, что Марк может проснуться. У нас видео-няня, но всё равно страшно.
– Не переживай, принцесса, больно не будет.
– Алекс! Говорите уже, у вас вид, как у заговорщиков.
– Ты не хочешь…
– Кольцо, идиот, достань.
– Сначала речь была. Или хочешь прямо в лоб «выходи за меня»?
Значит, не просто переезд. Хорошо.
Ничего хорошего. У меня ощущение, что нить рвётся. Она словно сдерживала меня, а теперь выпускает всю панику, всё вопросы. Что это значит? Зачем так быстро, нормально же общались.
Связывающая меня и мужчин. Нельзя выйти за двух сразу, нигде. Никому не признаюсь, что проверяла в интернете. Но ведь если я стану чьей-то женой, то это отрежет менять от второго.
Нет, конечно, мужчины бы так не поступили. Но ведь формально это так. Всегда прятать одного, не показывать никому. А если не скрывать, то зачем замужество?
Просто статус, который лично мне не нужен. А им зачем, разве мужчины не бегут, обычно, от свадьбы? Свобода и все дела. Сейчас кажется, что это именно я цепляюсь за свою свободу.
Устойчивый мир, который Сэм и Алекс постоянно переворачивают.
– Фак, кажется, она начинает нервничать.
– Так скажи что-то.
– Люблю тебя, принцесса.
– И я вас. Очень.
Говорю и понимаю, что на самом деле ведь важно именно это. А после будем разбираться со всем другим. Мужчины не раз показывали, как умеют справляться с проблемами.
Или моими страхами.
– Выйдешь за нас – звучит сильно банально?
– Немецкий…
– Прости, Юн, но это правда важное обсуждение. Выучишь немецкий, тогда ничего не пропустишь.
– Да.
– Что?
– Да, - улыбаюсь, наслаждаясь их непониманием. – Я должна вам сказать кое-что.
Мне хорошо и тепло, совсем не из-за солнечных лучей. От того, как они смотрят на меня. И их привычная уверенность сменяется волнением, чтобы всё прошло хорошо.
– Я знаю немецкий, мальчики. Так что да. Я выйду за вас.
Эпилог. Александер
– Алекс, так нормально?
Принцесса кружится возле зеркала, бросая на меня короткие взгляды через отражение. Надо подниматься с кровати и искать свой костюм на вечер, но откровенно лень.
А ещё отсюда открывается прекрасный вид на Юнну. Изгибы её талии, упругую задницу. Столько времени вместе, а до сих пор не могу налюбоваться.
Пять лет потерял, как нефиг делать. Из-за собственной тупости. Безграничной. Понял же, что не она просто на ночь. Почти сразу, когда без неё ломать начало. Представить только, кто-то за одну ночь смог пробраться мне в душу так, что не вырвать.
Когда увидел её на трассе впервые, удивился танцующей девчонке. И принцесса словно поставила себе задачу – удивлять каждый день всё больше.
– Всё плохо? – Юнна поправляет край платья, оборачивается ко мне. – Я поправилась, да?
– Принцесса, ты очень красивая. Не жди нас гости, я бы сейчас повалил тебя на кровать, раздвинул твои прекрасный ножки и…
– Хватит! Ты же теперь специально немецкий используешь, чтобы меня смутить.
Даже не скрываюсь. Потому что из принцессы получился бы отменный шпион. Столько всего скрывать даже агентам Интерпола не под силу. Сына пять лет растила, не решая сказать. И умолчала, специально ведь, что знает немецкий. И прекрасно понимает каждое слово.
Мы с Сэмом ведь использовали его с самой первой ночи. На родном языке разговаривали, обдумывая, как с принцессой справиться. И пошлили много, потому что в лицо всё не скажешь.
А она всё прекрасно понимала. И ни слова не сказала, подслушивая разговоры.
