Ты мне уже давала затрещину. И не одну.
Я задумываюсь, пытаясь вспомнить хоть один подобный случай.
– Не вспомнишь, – говорит самоуверенно.
– Почему ты так решил? У меня хорошая память, между прочим!
– Да ладно, – выгибает бровь. – Ты помнишь каждого пациента, которому помогала в больнице?
На мгновение я зависаю. Не потому, что пытаюсь вспомнить каждого. А потому…
– Откуда ты это знаешь? – я заканчиваю с раной и подаюсь вперёд, нависая над Амиром и садясь на низ его живота. Его руки тут же тянутся к моим бёдрам и по-хозяйски их сжимают.
– Ты ведь голая? – хрипит, одаривая меня таким взглядом, что внутри всё скручивает. – После ванной.
Я усмехаюсь, но мне сейчас не до заигрываний. Одёргиваю рубашку и прикрываю оголённые ляжки.
– Откуда ты знаешь? – мои волосы свисают на его плечи, накрывают мускулистую грудь. Внезапно появляется странный порыв. Хочу дотронуться до неё. Опять. Чтобы ещё раз почувствовать, что Амир живой. И плевать, что в ванной комнате я уже вдоволь натрогалась его…
– Возможно, ты не помнишь, но я был там, – говорит слова, в которые я поначалу не верю. – Палата номер двадцать. Перевязанный вплоть до носа мужик.
Мне не надо вспоминать.
Его образ тут же врезается в голову, снова воспроизводя те картинки.
Я хорошо помню того пациента. Он был строг, серьёзен. Но добр.
– Это был ты? – шепчу, присматриваясь к его лицу. У него наверняка должны были остаться шрамы после того случая! И я нахожу один из них. Еле видимый, который ни разу не замечала до этого. – Да ладно…
– Помнишь, ты дала мне затрещину за то, что я не ел? – усмехается по-доброму, лаская пальцами мою кожу на ногах. – Одна маленькая девочка ударила арабского бизнесмена с кучей охраны вне палаты.
– Это было случайно! Я…
– Помню. Ты испугалась, что тебя застукают, и убежала. И мне прилетело по голове.
Я смущаюсь, и всё равно ощущение такое, что это выдумка. Но я верю ему. Шрам тому подтверждение. Тем более он полностью описал тот случай.
– Ты помнил обо мне в нашу первую встречу? – сглатывая, буквально проваливаясь в тёмную пропасть его глаз. – Точнее, во вторую.
– Помнил, – кивает. – Скажу больше. Я ничего не видел из-за своей одержимости к тебе. Пошёл на всё это. Прости, я был полным мудаком.
– Ну, ты и сейчас не лучше, – смеюсь, пытаясь сгладить обстановку, за что и получаю лёгкий удар по бедру. Вот же! Я тут, значит, пытаюсь не ворошить прошлое, а он ещё и больше вдаётся в подробности!
– Давай забудем, ладно? – говорю это и ложусь рядом. Не проходит и секунды, как Амир повторяет ту же позу, в которой и я была секунду назад. Нависает сверху, недовольно сдвинув брови к переносице. – Ты всё уже исправил. Даже поработал сверхурочно.
– Объясни.
Я игриво улыбаюсь, опускаю пальчики на его твердые и горячие плечи. Они такие… Боже, как же я по нему скучала! Я сейчас готова его зацеловать до больных губ.
– Я ведь была у врача.
– Так. С малышом что-то не так? – тут же беспокоится. Но я, не мешкая ни секунды, пытаюсь его расслабить. Чтобы не надумал ничего лишнего!
– Всё отлично. И с одним, и со вторым.
– Чего? – ещё сильнее сдвигаются брови.
– У нас будет два ребёночка, – выдыхаю, желая увидеть радость на его лице. Или испуг. Я пока не знаю, что хочу видеть. Но мне самой страшно от реакции Амира. Вдруг он… расстроится?
– Это… – вижу, как он искренне растерян и не знает, что сказать. – Здорово. По дому будут бегать не две ножки, а четыре.
Я выдыхаю, испытав такое облегчение, которое не испытывала никогда в жизни.
– Тебя это не пугает?
– Нет, – подаётся ниже. Целует невесомо в губы. – Меня пугает то, что это будут две девочки. Я от нервов все волосы не только на голове вырву, но и на заднице.
Вот же дурной!
Я начинаю смеяться, представив это.
И, кажется, Саидову это не нравится. Затыкает мой рот поцелуем. Таким бурным, не жалеющим. Целует так, словно изголодался. Годами не делал этого, а теперь отрывается на мне. А я не против. Подаюсь вперёд, отвечаю на поцелуй и потихоньку погибаю от этих умелых губ.
Мы ещё ни разу не целовались так. Бездумно, со стопроцентной отдачей.
Неожиданно вся эйфория пропадает.
Потому что Амир отстраняется.
Я бегаю недоумённо взглядом по его лицу и ничего не понимаю.
Всё же было хорошо, нет?..
– Не могу, – выдыхает. – Если начну, я не остановлюсь. Мы ещё не знаем, можно ли тебе, тем более…
– Можно, – киваю и не верю в то, что говорю. Я сама сейчас соглашаюсь на это. И так приятно. Горю буквально под вниманием этого мужчины. Что бы он сейчас ни сказал – я на всё беспрекословно соглашусь. – Я чувствую себя хорошо. Плюс… Я разговаривала с гинекологом. Она сказала, что если я не чувствую дискомфорта, то можно.
Я сама сокращаю между нами эти жалкие сантиметры и тяну его к себе. Впиваюсь в эти горячие и умелые губы своими губами и впервые в жизни отдаюсь так. Всецело. Без сомнений. Со жгучим и неутолимым желанием.
Позволяю делать со мной всё.
Потому что мне нравится.
Хочу почувствовать Амира везде. Рядом со мной. Сверху, снизу или сзади… Мне сейчас настолько плевать.
Мы как животные. Набрасываемся друг на друга, не видя ничего вокруг.
Есть только я и он.
Амир снимает с нас одежду, не разрывая поцелуя. Рвёт на мне чистую рубашку, которую мы нашли в ванной. Освобождает меня от оков и, не сдерживаясь, порывом стирает все границы и переступает черту, которую он всё время так желал переступить. Забирается под кожу, в каждый уголок моего тела.
А я принимаю его. Тянусь к нему. Сама понимаю, что больше не могу без этого безумного мужчины. Он нужен мне. Как человеку кислород, а обитателям воды – океаны и моря.
Не сопротивляюсь ни одному из его действий. Горю от поцелуев и его ударов. Таких аккуратных, нежных.
Закатываю глаза на каждом покачивании его бёдер.
Не знаю, как сдержать в себе голос, так рвущийся наружу. Хочется кричать, метаться от переизбытка чувств.
Амир сегодня открылся с новой стороны. Он показал себя аккуратным, бережным. Способным себя контролировать, а не вести себя как сошедший с ума.
Он доводит меня до пика за каких-то пару минут. Я кричу, рассыпаюсь на части и молюсь, чтобы нас никто не услышал. Как же будет стыдно!
Но я забываю обо всех, когда Амир продолжает. Плевать на тех, кто
