прилетело, – ответил Сандерс. Я видел гнев в его взгляде.
Он двинулся на меня, но я остался стоять на месте. Тогда он толкнул меня в грудь, но это тоже ему не помогло.
– Оружие отдаешь охране, а охрана остается за дверью. По-другому ты сюда не войдешь, – сказал я, смотря с вызовом прямо ему в глаза. Он не будет иметь здесь власти.
Отец Менсии рассмеялся.
– Хорошо. – Он поднял руки в сдающемся жесте, затем достал пистолет, несколько ножей и отдал это двум громилам за спиной. – Так устроит?
Он продолжал смотреть на нас с насмешкой и этим злил меня еще больше, но сейчас нельзя давать волю эмоциям, надо впустить его в квартиру и выслушать, что он скажет.
Я пропустил его, но следил за каждым движением. Сандерс прошел в гостиную, параллельно осматриваясь вокруг.
– Миленько, – сказал он.
Я видел, как была напугана Менсиа, к которой он приближался.
– Дальше дивана ты не проходишь.
Мистер Сандерс не стал упрямиться и просто сел в кресло. Мы с Менсией сели на диван напротив него.
– Как живется вдвоем? – продолжал он задавать насмешливые вопросы.
– Я уже предупредил, что если ты решил поиграть в хорошего отца, то выход там.
Я чувствовал напряжение Менсии, поэтому взял ее за руку, переплетая наши пальцы. Ее руки были ледяными: она очень боялась.
– Я не собираюсь ни во что с вами играть, все наши игры и так слишком затянулись. Я долго ждал, но ты, Менсиа, извела все мое терпение. Пора заканчивать, у меня нет больше времени с вами возиться.
Мы переглянулись с Менсией, кроме ее отца, никто в этой комнате не понимал, что происходит. Он достал из своей сумки какие-то бумаги и разложил перед нами.
– Не потрудишься объясниться? – поинтересовался я.
– Конечно, все для вас, дети, – нахально улыбнулся он, а затем в упор посмотрел на Менсию. – После смерти твоей мамы я нашел бумаги, где сказано, что часть компании, которая принадлежала ей, после ее смерти переходит в твои руки. Но была оговорка. Переходит после того, как тебе исполнится 21. В этом и заключалась вся проблема. Я не мог нормально вести дела, еще и за тобой надо было следить, потому что сомнений в том, что ты сбежишь при любой удачной возможности, у меня не было.
– Это не оправдывает того отношения, которое было с твоей стороны. Ты был ужасным отцом, – проговорила Менсиа, и в ее голосе была слышна глубочайшая ненависть. – В тот день я потеряла не только маму, но и отца. Помнишь? Ты сам отказался от меня.
– На память не жалуюсь. Возможно, я могу согласиться, что действительно в какие-то моменты перебарщивал, но зато это был действенный способ.
– Какая же ты все-таки мразь, – проговорил я, уже мечтая забить его до смерти.
– Многие так думают, мне не привыкать, – сказал он. – С вашего позволения я продолжу. Я упорно пытался ждать, когда тебе исполнится 21, чтобы все-таки соблюсти условия договора, ведь уважаю желания твоей матери, но твои выходки очень сильно действовали мне на нервы. Поэтому сейчас ты подписываешь бумаги об отказе от своей доли и передаешь ее мне. Все юридические нюансы я улажу. С тебя только подпись, а потом я исчезаю из твоей жизни. На-всег-да.
Последнее слово он язвительно проговорил по слогам и с ядовитой улыбкой продолжил смотреть на нас.
– Хорошо, – почти сразу ответила Менсиа и стала знакомиться с бумагами.
Счет времени за всем этим пропал. Стояла гробовая тишина, пока Менсиа читала договор.
– У меня должна остаться копия, – сказала она, когда дочитала последнюю страницу.
– Конечно.
Менсиа оставила свои подписи, ее отец также расписался. И сейчас это была не просто подпись договора, а расписка на новую жизнь Менсии, которая будет свободной. Это то, чего она так долго хотела. Она, наконец-то, сможет вдохнуть полной грудью. Цепи спали с нее, кошмар был побежден, она может начинать свою сказку.
Менсиа
Уже два месяца моя жизнь была спокойной, безмятежной. Как я когда-то и мечтала. После того, как мы с отцом подписали договор, я стала свободной. Оковы постоянного страха спали с меня, позволив дышать полной грудью. Я перестала бояться. У отца теперь своя жизнь, у меня своя. Нашей семьи больше нет, каждый сам по себе, и никто не портит друг другу жизнь. Было тяжело осознавать, что у меня нет родного дома, где бы всегда ждали и тепло встречали, что нет любящей семьи… Я, наверное, никогда не смогу с этим смириться. Но за все это судьба подарила мне Хораса – лучшего и любящего мужчину. Любовь греет наши сердца, и вместе мы способны на многое. Он делает меня счастливой, дарит то счастье, которого у меня никогда не было. Дарит мне новую свободную жизнь.
Сейчас осенняя листва шуршала у меня под ногами. Я медленным шагом шла по узким тропинкам кладбища. Ветер здесь был гораздо сильнее, чем в городе, словно оплакивал всех, кто уже покинул этот мир и больше никогда не вернется к своим родным. Дождя не было, но темно-серые тучи гуляли по небу, навевая еще большую тоску. В этот день на протяжении четырех лет не бывало хорошей погоды. Мог просто стоять густой туман, дымка которого заполоняла все вокруг, а мог идти проливной дождь, как и в тот самый роковой день, который разделил мою жизнь на «до» и «после». Сегодня тот самый день, когда умерла мама. Я до сих пор не перестала винить себя в ее смерти, но Хорас всегда меня поддерживает, отчего понемногу становится легче.
Проходя мимо других могил, я заметила, что многие из них покрыты сухой травой, фотографии выцвели, а в некоторых местах на ограждениях облупилась краска. Я не понимала, как можно забывать о тех людях, которые больше не с нами, но которые были дороги?
Когда я дошла до могилы мамы, тоска пронзила сердце с новой силой. Со всеми последними событиями я не так часто вспоминала трагедии, и сейчас позабытые чувства просыпались вновь. Я взглянула на фотографию мамы, где она тепло улыбалась, и сердце пропустило несколько ударов. В голове сразу всплыли воспоминания из детства, а затем их оборвал тот злосчастный день. Я помнила все до мельчайших деталей, и все они проносились у меня в голове. Дышать становилось тяжелее, к горлу подкатывал ком, а глаза блестели от слез. Я быстро
