постаралась стереть те слезы, которые уже успели скатиться по щекам. Мне не хотелось сегодня плакать, я хотела просто рассказать маме, как прошел еще один год без нее.
Я рассказывала все по порядку, ничего не упуская. Хотелось поделиться с ней абсолютно всем, а в особенности побольше рассказать про Хораса. Я была настолько увлечена рассказом, что даже не заметила, что теперь уже была не одна рядом с могилой мамы.
– Не самое приятное место для встреч, – послышался грубый мужской голос у меня за спиной.
Я резко обернулась и увидела монстра из своего кошмара, который длился долгие годы. Обычно в этот день с отцом мы не встречались, но сегодня звезды сошлись иначе.
– Ты? – Отвращение к этому человеку переполняло меня.
– Твоя мама – единственная могла сохранить нашу семью, но ты погубила все. – Он так гневно посмотрел на меня, что кровь застыла в жилах, и я отшатнулась. – Как живется с этим? – Отец сделал шаг ко мне.
– Замолчи. – Я мотнула головой, пытаясь отогнать ужасные мысли, с которыми жила все это время.
– Вижу, что мучаешься, – злобно усмехнулся он. – Так вот я тоже мучаюсь! – Его тон стал выше, а голос еще грубее.
Я впервые услышала его откровение. Хоть отец и был груб, в его голосе слышалась боль. Она всегда была с ним, только он ее прятал в себе, никому не показывая и страдая в одиночку. Мы с самого начала разошлись по разным сторонам и остались со своим горем наедине, что окончательно разрушило нас.
– Я всегда любил Беверли. – Он, как прежде, стал спокойным и холодным. – Время, что мы провели с ней вдвоем – самая прекрасная часть моей жизни. А потом появилась ты. – Отец так пренебрежительно произнес последние слова, что это заставило меня поморщиться.
Это было как плевок в душу – что отец с самого рождения ненавидит меня.
– Появилась ты и все испортила. Я хотел, чтобы мы всю жизнь прожили с Беверли вдвоем, нам было хорошо вместе и без детей. Но когда она узнала, что беременна тобой, она была так счастлива, что я согласился. Думал, что смогу полюбить тебя. – Отец взглянул на меня. В его взгляде была только ненависть ко мне, ничего больше. – Не смог. В детстве ты очень много болела, все время и внимание Беверли уходили только на тебя. Мы с ней сильно отдалились, я с головой ушел в работу, и уже тогда ты вызывала у меня только неприязнь.
Я не могла это слушать. Его слова причиняли такую же боль, как его кулаки когда-то. Они уничтожали все больше и больше. И ко мне, наконец, пришло осознание, что не только последние четыре года я жила с монстром, я жила с ним все время. А когда умерла мама, монстр обрел новую силу из-за того, что боль и отчаяние убивали его.
– А потом, – его голос стал еще тише, звуча угрожающе в тишине, которая стояла на кладбище, – неприязнь переросла в дикую ненависть, когда Беверли умерла из-за тебя. Хотел убить тебя в тот же день. – Он резко выдохнул и провел рукой по идеально уложенным волосам. Было невыносимо слушать его.
– Ты и не терпел, – тихо отозвалась я, боясь вызвать новую волну гнева.
Я поняла, что не боялась его, лишь пока не видела, и пока Хорас был со мной. А встретившись с отцом наедине, лицом к лицу со своим страхом, я осознала, что он никуда не пропал. Только затих на какое-то время. Наверное, он никогда не оставит меня совсем.
– Тебя нужно было воспитывать, мать совсем разбаловала тебя. – Он обернулся и посмотрел на мамину фотографию. Любовь и боль смешивались в его отстраненном взгляде.
– Твое воспитание привело к тому, что дочь сбежала от тебя. Это не воспитание, это уничтожение, – сказала я громче.
Страх отступал, а негодование обретало силу. Как можно считать нормальным избиение своего ребенка, как это можно считать воспитанием?
– Ты сама когда-то заявила, что у меня больше нет дочери, это многое меняет. – Его глаза недобро сверкнули, и злая полуулыбка появилась на его лице. – Все, что с тобой произошло, ты заслужила. Надеюсь, это была наша последняя встреча.
Я ничего ему не ответила, просто подняла руки в сдающемся жесте и ушла. Его ничто не переубедит. Отец погряз в своей ненависти, которая рано или поздно окончательно погубит его. В одиночку он никогда не победит своих демонов. Хотя я думаю, он настолько привык с ними жить, настолько привык, что они управляют его разумом, что даже не замечает, как они его убивают. Несмотря на то что отец жив, для меня этот человек умер навсегда.
Хорас
Этим утром я проснулся от того, что на телефон пришло новое сообщение. Оно было с незнакомого номера.
Я сначала подумал, что мне показалось, поэтому протер глаза и прочитал сообщение еще раз. Увы, мне не показалось. Сообщение действительно было от Кассандры, что вызвало во мне двоякие чувства. Мне было интересно, что она хочет от меня, о чем хочет поговорить, но, с другой стороны, не хотелось наступать на одни и те же грабли. —
ответил я, и следующее сообщение пришло сразу.
Немного подумав, я все-таки решил поговорить с Кассандрой. Если она не поставит точку в том, что происходит, это сделаю я.
Когда я поднялся, она сразу проводила меня на кухню, где на столе стояли две кружки чая и пирожные с вишневым джемом.
– Ты, наверное, не завтракал. – Голос Кассандры немного дрожал. – Вот, угощайся, – указала она на еду и села за стол.
Я последовал ее примеру, но к еде не притронулся, хотя пирожные выглядели очень аппетитно.
– О чем ты хотела поговорить? – спросил я отстраненно, не особо желая принимать участие в этом диалоге. Да даже в этой квартире не хотелось находиться, не говоря уже о том, чтобы сидеть с Кассандрой за одним столом.
– Я хотела извиниться. – Некоторое время она молчала. Ее глаза следили за паром, который исходил от горячего чая. – В первую очередь за то, что оставила тебя тогда. Я поступила ужасно, не передать словами насколько, я очень виновата перед тобой. Просто я тогда сильно испугалась. Знаю, это не оправдание, но… – Кассандра тараторила, перескакивая с одного на другое, и
