привычную ехидную улыбочку на свое лицо и сказал:
— Это тебе за укус. А что? Ты в таком восторге, что хочешь повторить?
— Чтоб тебя…
Я выругалась, а Зен указал рукой на снежный холм:
— Ребята зовут. Я довольно далеко отбежал, гоняясь за тобой. Видела бы ты себя! Скакала на четвереньках по снегу, рычала и скалилась. Загрызть меня пыталась. Видишь?
Он показал мне локоть, на котором явственно отпечатались мои зубы. Укус был сильным, и рана кровоточила, из нее текли красные капельки и падали на белый снег. Сквозь злость на саму себя пробилось чувство вины, я немного успокоилась.
— Ладно, будем считать, что мы квиты. Но больше не смей меня целовать. Убью.
Лицо Зена вытянулось, в серых глазах блеснул опасный огонек, и он тихо спросил:
— Что, только князю можно? Неужели он тебе настолько дорог? Он целуется лучше?
— Лучше, — прошипела я. — Он лучше тебя в сто раз!
Конечно, это я сказала со злости. В моих словах не было и доли истины, наши отношения с князем никогда не пересекали черту дружбы. Это был мой первый поцелуй. Так уж получилось, что на любовные дела не было времени. Это мужская физиология требует близких отношений, женщины же вполне могут обойтись без мужского внимания. Тем более что мужского внимания на полях сражений для меня было предостаточно, хоть и не в интимном плане, а никаких других 'отношений' заводить не хотелось.
Я развернулась и ушла, сердито хрустя снежинками под сапогами. Почесалась за ухом, потом вспомнила, что у меня-то блох нет, и скрипнула зубами. А тут еще и колени заныли, содранные в кровь. И плащ, купленный в Узе, где-то потерялся. Наверно, его волк посеял, убегая от Зена. Тьфу, что ж так не везет?
Я обогнула холм и увидела ребят, спокойно сидящих в компании с ледяным человеком и птицы Аро. Йер разговаривал с Отаем, точнее, он говорил что-то, а прозрачная фигура слушала, изредка кивая головой. Гай курил свою любимую трубку, задумчиво глядя на белоснежную птицу Аро, что сидела на одном из мешков и чистила перья.
— Я вернулась! — сообщил я им. — А вы чем тут занимаетесь?
— Тебя ждем, — ответил Гай. — А где Зен?
Я злобно сощурилась и буркнула, махнув рукой на холм позади:
— Там. Я его немного покусала. Не сейчас, а когда волк был во мне. Можешь посмотреть, что с моими коленями? Мне больно их сгибать.
— Давай гляну, — он погасил трубку и похлопал плечом рядом с собой. — Мы тут стулья из снега сделали. Как тебе?
Стулья — было слишком громким названием для скиданного в кучу и утоптанного снега. На них торжественно лежал мой плащ. Слава Высшим, теперь не придется бегать по округе в поисках потерянного. Я села на 'стул', и Гай опустился передо мной на корточки, рассматривая раны.
— А, Зен! — послышался радостный вскрик Йера, оторвавшегося от разговора с Отаем. — Вернулся! Представляешь, Отаю больше двух тысяч лет! И большую часть он проспал, лишь изредка выныривая из озера наружу. Это он мне жестами рассказал!
— Теперь ясно, куда делись маги воды, — послышался мрачный голос Зена. — Отай, это они тебя пробуждали?
Я заинтересованно повернулась в сторону прозрачного человека — тот кивнул головой.
— И где они? — снова спросил Зен. — Мертвы?
Отай покачал головой и махнул рукой в ту сторону, откуда мы пришли.
— Ушли домой? — переспросил Йер, и, дождавшись кивка ледяного, высказал предположение. — Должно быть маги, очнувшись от гипноза Отая, ничего не помнили. Видя вокруг незнакомую обстановку, в страхе бежали прочь. Слухи немного преувеличены.
— Откуда ты знаешь, что он не врет? — сухо просил Зен. — Может он всех их прикончил. Заманил сюда и утопил, 'забыв' накинуть на них шлейф из радуги.
Йер заметил:
— Ложь свойственна людям, а Отай по большей части слепок души лье Куэй. Зачем ему врать?
Я вскользь посмотрела на Зена и встретилась с ним взглядом. Он хмуро посмотрел на меня, затем на Гая, присевшего у моих ног, и сказал ему:
— Гай, посмотри мою рану. Она кровоточит.
Черноволосый маг, не отрывая ладоней с белым светом от моих коленей, с усмешкой заметил:
— Я занят. Зен, покури пока. Смотрю, ты бешенством заразился от укуса Лин, успокойся.
Зен ничего не ответил и прошел к своему рюкзаку. Давно заметила, что друга он слушается беспрекословно.
— Давно вы дружите? — заинтересованно спросила я у парней.
Ответил Йер:
— Мы с Гаем с детства дружим. На одной улице росли. С Зеном лет десять назад встретились. А ты, Лин? Ты родилась в стране Рато? Кто твои родители? Расскажи о себе, раз уж перестала притворяться парнем. Или твое прошлое для нас под запретом?
— Никакого запрета, — я слегка улыбнулась. — А парнем притворялась для того, чтобы поход наш был мирным. Извините, если обидела этим. Не хотела. А обо мне… Обо мне другие знают больше, чем я сама. Это я про многочисленные сплетни говорю. Я обычный человек без способностей к управлению стихиями. Родилась в Рато, родители — обычные придворные маги. Мы одного возраста с князем, и, так же, как и вы трое, мы с ним с детства дружим.
— Так слухи о ваших отношениях — ложь? — с любопытством переспросил Йер.
— Чистейшая выдумка, — честно ответила я и поймала прищуренный взгляд Зена на себе.
— Выдумка, говоришь, — тихо сказал он, и резко замолчал, о чем-то задумавшись.
Свечение возле моих коленей погасло, и Гай поднялся в полный рост, сообщая:
— Раны затянулись. Лин, у тебя все колени шрамами покрыты. Их можно убрать, но на это нужно время. Что ж ты так часто падаешь?
— Не знаю, — пожала я плечами.
Гай подошел к Зену, показав ему жестом, чтобы он оголил прикрытый рукавом рубашки локоть.
— Птица здесь, — вслух заметила я. — Вы чего ее обратно не отправили?
— Духу не хватило, — признался Йер. — Сказать белозерцам, что они не прокляты, а монстры — их настоящая сущность… Лин, может ты? Ты у нас умеешь вести дипломатические переговоры. Даже с вампиром подружилась.
— Это совсем другое, — тихо сказала я, и, глубоко вздохнув, позвала птицу, — с-с-с-с!
Аро, взмахнув белоснежными крыльями, подлетела ко мне, оживившись. Она уже и забыла, что совсем недавно я ей хвост пыталась откусить. Погладив пальчиком ее хохлатую головку, я сказала ключевые слова 'неси вести', и Аро с усиленным вниманием уставилась на меня, моргая белым веком. Я, подавив тяжелый вздох, начала медленно рассказывать все, что узнала. Лгать или приукрашивать правду не стала, пусть белозерцы сами решают, как им дальше жить. Принять свой истинный облик и медленно вымирать в родных
