телефону. Но сегодня вечером он не просто был там, он присутствовал. Когда я была ребенком, он ни разу не приходил на мои танцевальные концерты. Я никогда не видела его за обеденным столом без телефона в руке. Он всегда работал. Не думаю, что я осознавала, как сильно злилась из-за этого. Но после сегодняшнего вечера мне кажется, что я могу отпустить это.
— Хорошо для тебя.
Она снова упала на мою руку, сжимая ее крепче, чем раньше.
— Я не знаю, как тебя отблагодарить за то, что ты здесь. Я бы хотела, чтобы ты остался подольше.
— Да, я тоже.
— А ты мог бы? Я знаю, что у тебя есть новый дом, но сможет ли он прожить без тебя еще несколько дней?
Я вздохнул и покачал головой.
— Нет, мне нужно вернуться.
Предстояло проделать тонну работы, и мне нужно было отработать несколько смен в баре. И хотя обе эти вещи можно было бы отложить на день или два, было бы лучше, если бы мы ускорили этот процесс.
Глен остановился у ее дома и открыл свою дверь, готовый выйти и открыть нашу, но я остановил его.
— Я открою сам.
— Да, сэр. — Он обернулся и улыбнулся Софии. — Поздравляю вас с сегодняшним открытием.
— Спасибо. Извини, что задержал тебя допоздна.
— Это удовольствие для меня. — Он посмотрел на меня. — Счастливого пути домой, мистер Мэги.
Я кивнул, открыл дверь и помог Софии выйти. Затем мы вошли внутрь, помахав швейцару, когда проходили через вестибюль и направлялись прямо к лифту.
В тот момент, когда мы вошли в ее пентхаус, София сбросила туфли и бросилась в мои объятия, крепко обхватив мою талию.
Я не колебался, удерживая ее прямо на месте.
— Я увижу тебя снова? — прошептала она.
— Когда-нибудь. — Я надеялся.
— Я не хочу, чтобы это был конец.
Я прижался щекой к ее макушке, желая, чтобы у нас было больше времени, и зная, что у нас его нет.
Наше будущее шло двумя разными путями. Тропинки, которые вели в двух разных направлениях. Наше время на их пересечении закончилось.
— Скажи мне кое-что. Можешь ли ты заглянуть в будущее и увидеть нас вместе?
Я хотел, чтобы ее ответ был утвердительным. Я хотел, чтобы она нарисовала мне картину будущего, в котором София Кендрик и Дакота Мэги остались бы вместе. Потому что за все часы, которые я потратил на попытки, я чертовски уверен, что не мог себе этого представить.
Мы были пустотой. Пустым черным ящиком.
Ее тело осунулось.
— Нет. Честно говоря, я пыталась. Но я просто не могу этого представить.
— Я тоже.
Она шмыгнула носом, ее подбородок задрожал на моей груди.
— Я ненавижу это.
— Я тоже.
София откинулась назад, глядя на меня глазами, полными непролитых слез.
— Еще одна ночь.
Еще одна ночь.
Я наклонился, подхватил ее под колени и понес по длинному коридору и вверх по лестнице в ее спальню. Там мы провели ночь вместе, отказавшись от сна, как во время нашей последней ночи в Монтане. Мы провели часы, крепко держась за эти последние драгоценные мгновения.
Когда наступило утро, мы с Софией стояли на тротуаре перед ее домом. Ее глаза были покрасневшими и полными отчаяния. Я ненавидел то, что, когда она даст волю чувствам, когда она заплачет после того, как машина, припаркованная у обочины, отъедет, меня не будет здесь, чтобы обнять ее.
— Итак, буду ждать, когда увижу тебя снова. — Она заставила себя улыбнуться.
Я кивнул.
— Жду тот миг, когда увижу тебя снова.
— Ты можешь звонить мне. Когда захочешь, звони мне.
— И ты тоже.
Никто из нас не стал бы делать такой звонок.
Первое прощание в Ларк-Коув было тяжелым. Это прощание на грани возможного. Я бы не смог уйти в третий раз. Телефонные звонки и текстовые сообщения только усложнили бы ситуацию.
— Береги себя, София Кендрик. — Я обхватил ее щеку, позволяя теплу от моей ладони согреть ее кожу. Затем я нежно поцеловал ее в губы, затем в висок.
Мой храм.
Отпустить ее было самым трудным, что я сделал за последние годы, но я опустил руку, повернулся и пошел к машине.
Я не оглядывался назад. В отражении тонированных стекол машины она помахала рукой. Она заплакала и прошептала:
— Прощай, Дакота Мэги.
София
Три месяца спустя…
— Я думаю, нам нужно нанять другого учителя по балету, — сказал Дэниел.
Мы стояли бок о бок перед смотровым окном, наблюдая за дневным балетным классом продвинутого уровня.
— Я могла бы провести занятия.
Его лицо резко повернулось к моему, но я продолжала наблюдать, как девочки отрабатывают свои плие.
— Я думал, ты не хочешь быть привязанной к расписанию.
Я пожала плечами.
— Я все равно здесь. Это было бы забавно.
За три месяца, прошедшие с момента открытия студии, произошло нечто такое, что, я готова поспорить, мой трастовый фонд назвал бы невозможным.
Я превратилась в трудоголика.
Я была первой, кто приходил сюда каждый день, приходя после занятия со своим тренером в шесть утра. Я готовила кофе, прибиралась, если нужно, затем устраивалась в своем кабинете и работала там до тех пор, пока инструкторы не появлялись в два часа дня, чтобы подготовиться к занятиям. Как только дети прибывали, я навещала родителей и слонялась в приемной. И когда все уходили, я позволяла Дэниелу проводить меня, и я запирала дверь за нами обоими.
Я не была уверена, что замки студии примут чей-то еще ключ, кроме моего.
Я поняла, что работа — это самый лучший вариант для меня. Оставаться дома было слишком одиноко и угнетающе. По крайней мере, здесь я была счастлива.
Или мне так кажется.
Не поэтому ли папа и Обри так много работали? Избегали ли они чего-то дома? Или они просто любили свою работу?
На данный момент моя работа представляла собой комбинацию того и другого. У меня был весьма гибкий график, но у меня не было никакого желания тратить время впустую. Так что, если я все равно собиралась быть здесь, почему бы не преподавать?
— Как насчет этого? — Дэниел повернулся спиной к стеклу. — Что, если мы подадим объявление о поиске учителя, и если мы не найдем того, кто нам подходит, ты сможешь это сделать? Если тебе захочется преподавать, ты можешь этим заниматься, когда хочешь. И если учитель нам понадобится, а ты будешь здесь, ты всегда можешь заменить его.
— Или я могла бы быть учителем.
— Но что, если ты решишь взять отпуск? Например,
