за лацкан пиджака, создавая обонятельный барьер, и я едва расслышала приглушенное:
– Что за черт? – После чего Джош исчез в дверном проеме, а потом послышались ругательства. – Дерьмо! Блядь! Элси, не входи!
Но ноги уже несли меня вперед, и едкий запах гниения проник в ноздри, пробуждая приступ тошноты в животе, желчь стала подбираться к горлу, я стиснула ноздри большим и указательным пальцем, взбираясь по ступенькам, и закричала, как только мои глаза остановились на полусгнившем человеческом теле, распростертом на полу посреди прохода.
– Твою мать, я же сказал оставаться там! – Руки Джоша подхватили меня, вынося на воздух, и я едва успела оттолкнуть его от себя, прежде чем меня согнуло пополам и все надежды вперемешку с разочарованием выплеснулись на пыльную землю сгустками рвоты. – Черт, детка… – Джош куда-то исчез, а потом так же быстро вернулся, придерживая меня и поливая мои руки и лицо водой.
Пальцы дрожали, а ноги подкашивались, и беззвучные слезы текли по щекам, сливаясь с прохладой, льющейся из бутылки.
– Это… э-то он? – прохрипела я, забирая воду из его рук и делая несколько глотков, выпрямляясь.
Святое дерьмо, я только что увидела труп своего отца, и предыдущие воспоминания о маме стали выбиваться из памяти еще большим контрастом. Вот уж действительно ужасная смерть. Я захотела прокричать, что он это заслужил, все еще не понимая, почему тогда плачу.
Видя, что мне стало чуточку лучше, Джош вынул телефон и принялся набирать чей-то номер.
– Трейлерный парк к востоку от Блу-Хилл, за трамвайной остановкой Маттапана, пришли группу уборки и криминалистов. И пусть Уэйд проконтролирует, я забираю Элси отсюда. Я хочу самый подробный отчет и полный обыск, а потом зачистку, и сделайте все по протоколу А-4, я не хочу огласки. – Он отключился, возвращаясь ко мне. – Как ты? – во взгляде Джоша было столько нежности и тепла, что я окончательно сломалась, шагнув вперед и падая в его объятия. И он поймал, прижимая к себе, нашептывая мне в волосы слова, которые, по сути, не были утешением, он просто бормотал всякую бессмыслицу, стараясь отвлечь меня от того, что, казалось, навсегда запечатлелось на внутренней стороне век, и не хватит никакого отбеливателя, чтобы стереть ужасающую картину.
– У меня теперь тоже никого не осталось. – Я уже знала это, но теперь понимание обрушилось с новой силой, без предупреждения и возможных вариантов. – Они все уходят, Джош, все до единого… Почему они все всегда уходят? – Я плакала и говорила, уткнувшись носом в его твердую грудь, пачкая пиджак и рубашку следами своего горя. Руки Джоша просто удерживали мое безвольное тело от падения, и я находила в нем хоть какое-то утешение, плача вовсе не о биологическом отце, который, скорее всего, захлебнулся своим алкоголем, что иронично, ведь именно этого я ему пожелала, убегая прочь в тот первый раз. Я плакала по маме и Дэмиену, по своим упущенным возможностям и времени, которое не вернуть, я плакала по той версии себя, которая все еще желала ощутить, что она нужна, что ее не бросят, несмотря ни на что, и той, которую есть за что полюбить.
– Я все еще здесь, – тихо проговорил Джош. Так невесомо, что я почти потеряла его слова между всхлипами и шорохом его одежды, трущейся о мое мокрое от слез лицо. – Я бы никогда тебя не оставил.
Элси
Боль от потери слабой тени отца, как ни странно, была недолгой, видимо, время заделывает раны быстрее, если, в сущности, тебе плевать на человека, который в свое время наплевал на тебя. Но настроение с тех пор все равно было скверным, Джош настаивал на визите к их штатному терапевту, но я предпочитала справляться своими силами. Поэтому в какой-то момент кухня, натертая до зеркального блеска, превратилась в поле боя съедобных ингредиентов. Я готовила день и ночь, а когда не готовила, занималась учебой. Мне удалось дозвониться до университета и договориться об академическом отпуске, это дало небольшую отсрочку, чтобы решить, что делать с переводом в Бостон, пока я пытаюсь остаться в живых.
Руки разминали тесто, нажимая на эластичный шар с такой силой, что обычный стол скрипел бы от моих усилий, но гранитная столешница в доме Джоша выдерживала и не такое. На днях мы снова занимались спонтанным сексом прямо на ней. Мы ни разу не обсуждали, что между нами происходит, не строили планов, просто жили в одном доме, ели из одной посуды и засыпали в одной кровати. Бывают такие типы отношений, в которых светские разговоры излишни, потому что либо все уже сказано, либо понятно и без слов, которые только все портят.
Например, когда, сидя за кухонным столом, я не могла решить какую-то задачу по математике, он молча тянулся за моими конспектами, брал ручку и решал все в считаные минуты, а потом отдавал обратно, возвращаясь к изучению чего-то в своем ноутбуке. В доме регулярно появлялись лиловые букеты, собранные из фиалок, лаванды или сирени, один куст последней даже был высажен на заднем дворе, и если букеты казались чем-то временным, то саженец уже наверняка пускал корни, углубляясь в почву. Единственным спорным моментом стал вопрос приобретения одежды для меня, именно он и закончился сексом на кухне, но в итоге ранее пустующая половина гардеробной Джоша стала постепенно заполняться моими новыми вещами. Я лишь пообещала себе, что верну все деньги, как только снова смогу работать.
– Похоже, этот кусок теста здорово тебя обидел. – Над головой раздался низкий смешок, и пара кожаных перчаток шлепнулась на не занятый мною угол столешницы.
– Ты когда-нибудь прекратишь подкрадываться? – спросила я, чувствуя, как теплые губы опускаются на мою шею.
– Нет. Нужна помощь? Ты уже выбила из бедного, – кстати, что это будет? – все дерьмо.
– Я планировала запечь яблоки в тесте, и да, мне нужна твоя помощь. – Я убрала руки, давая мышцам немного отдыха. Джош сбросил пиджак, метнулся к раковине, вымыл руки и закатал рукава рубашки, снова встав за моей спиной. – Я начинаю к этому привыкать.
Дважды в неделю мы посещали стрельбище, занимались всегда в той же позе, и, несмотря на отвлекающий фактор в виде его тела, прижатого к моему, попаданий в цель теперь становилось все больше. Линкольн рассказал, что у меня лучший учитель, потому что он почти никогда не промахивается и на сегодняшний день является лучшим стрелком в «Стиксе».
Мышцы на предплечьях Джоша сокращались, пока руки, расставленные по обе стороны от меня, аккуратно
