– Как тебя зовут, малыш?
– Ксавьер! – Хихикает он. – Так же, как и вас.
Маленькая пышная брюнетка в очках подталкивает его за руку.
– Это не так, Джонни. – Её глаза поднимаются к моим. – Вы его герой, и он хочет быть таким же, как вы.
Я улыбаюсь, и подмигивают мальчику.
– Джонни - тоже довольно мужественное имя.
– Вы так думаете? – Глаза Джонни сверкают от радости.
– Да. Тебе идёт. – Я передаю ему его вещи с моим автографом.
– Спасибо вам большое, мистер Колд. Это будет так много значить для него. С тех пор как умерла его мать, он действительно замкнулся в себе. Он счастлив только тогда, когда смотрит Вас по телевизору, – говорит мне брюнетка.
Мои губы тянутся в тонкую линию. Жаль, что у меня нет ободряющих слов, чтобы рассказать малышу, что боль становится легче со временем, но сказав их, я бы чертовски солгал, и я не хочу этого делать. Поэтому я даю стандартный ответ.
– Рад помочь. – Я машу остальной толпе. – Я должен идти. Приятно познакомиться.
Меня охватывает паника, когда я не сразу замечаю Анну. Мои глаза сканируют лобби, и я быстро улавливаю её разговор с пожилым латиноамериканцем в углу комнаты.
Я сгибаю пальцы, и направляюсь к ним. Не позволю никому беспокоить Анну.
Она не видит меня, когда я подступаю к ней сзади, но человек с негодованием смотрит через плечо на меня. Лучше пусть он сам уберёт это выражение со своего лица, прежде чем я сделаю это за него.
– Это из-за него ты убежала из дома? – Губы мужчины сжимаются. – Это так похоже на тебя, Анна.
Вот дерьмо. Это её отец – отец, который по её словам ненавидит её.
Всё моё тело напрягается. Отец он или нет, я не позволю ему прикоснуться и пальцем к ней снова.
Анна смотрит на меня, но возвращает взгляд на отца.
– Ты ничего не знаешь обо мне, или о том, что я хочу.
– Ты моя дочь, я знаю, что лучше для тебя. – Он хватает её за локоть. – Хорхе сказал, что примет тебя. Когда мы вернёмся, вы можете исправить положение между вами двумя.
Недолго думая, я убрал его руку от неё.
– Нехер к ней прикасаться, – я рычу. – Я видел, что вы сделали, когда распустили свои руки в последний раз. Вы не поставите ещё один чёртов синяк на ней снова.
Он сужает глаза.
– Мне не нравится твой тон, и то, на что ты намекаешь. Я – христианин. Я наношу физические наказания, когда это необходимо. Это моё право, как её отца.
Мои ноздри расширяются, и кровь закипает под кожей.
– Это чёртова фигня! Походы в церковь не оправдывают избиение другого человека. Вы больше никогда не получите ещё один шанс прикоснуться к Анне, это я вам обещаю.
Её отец имеет тот же вид, как и большинство мужчин, когда я им угрожаю.
Страх.
Я поднимаю свой подбородок и смотрю на него сверху вниз, давая понять, что он не заберёт её ни при каком раскладе.
Её отец качает головой и указывает на меня.
– Это? Ты оставила всю свою семью из-за него? Из-за татуированного панка?
Его слова не беспокоят меня. Меня называли гораздо хуже в моей жизни.
– Не говори о нём так, – Анна отстреливается.
– Этот недоносок? Он не будет делать ничего, кроме как разрушать твою жизнь. – Он снова хватает её за руку, и ярость наполняет меня.
Прежде, чем я могу оттолкнуть его от неё снова, Анна дергает свою руку.
– Я люблю его, и я не уйду с тобой.
Моё дыхание перехватывает в то же время, как её отец открывает рот от шока.
Она любит меня? Как это чертовски возможно? Единственный человек, которого я когда-либо любил в своей жизни – моя любовь убила её. Я не могу пройти через это снова.
Я не могу вытерпеть это ещё раз.
Это неправильно для неё – любить меня. Я этого не заслуживаю. Она не заслуживает того, чтобы я сделал это с ней.
Её отец прав. Я уничтожу её.
Но я не позволил бы ему ее забрать. Он может причинить ей боль, а я пообещал, что не позволю никому сделать этого.
Я напрягся рядом с ней.
– Ты не можешь любить его. Ты не знаешь его достаточно долго. – Её отец смотрит прищурившись. – Если ты не поедешь ко мне в дом прямо сейчас, то можешь никогда не возвращаться.
Анна складывает руки на груди.
– Считай, что я уже попрощалась.
– Невероятно, – бормочет он про себя. – Ты пожалеешь об этом, Анна, когда он отвергнет тебя.
Её отец не сказав ни слова, поворачивается и идёт к выходу.
Анна стоит спиной ко мне и делает глубокий вдох.
– Я сожалею об этом. Он зол на меня, а вылил всё на тебя. Прости за оскорбления, что он говорил.
Я прижимаю её обратно к своей груди и целую в макушку.
– У меня довольно толстая кожа, красавица. Хотя, я признаю, что твои слова вытрясли весь ад из меня.
Она поворачивается, чтобы взглянуть на меня.
– Я знаю, что это не лучший способ для тебя, чтобы узнать, как я к тебе отношусь, но я не могла не рассказать ему, как много ты для меня значишь.
– Анна ... я …– Она закрывает пальцами мои губы, эффективно заткнув меня.
– Не надо, – говорит она. – Ты не должен ничего говорить. Я знаю, что это, вероятно, пугает, но я люблю тебя. Это пугает и меня тоже, но я это чувствую. Так что, пожалуйста, не закрывайся опять.
Я сглотнул. За пару недель эта девушка узнала меня очень хорошо. Я должен сказать ей, что её отец был прав, и что она должна была слушать меня, когда я предупреждал её при первой встрече, но, чёрт возьми, я этого не хочу. Я эгоистичный ублюдок, и я не готов отказаться от того, что я чувствую, когда я рядом с ней. С самого начала я наслаждался добротой, которая находится в ней, и теперь, когда я знаю, что она любит меня, монстр внутри меня жаждет этих эмоций, он никогда не позволит, чтобы я отпустил её, даже если это лучше для неё самой.
Она убирает свои пальцы и оставляет мягкий поцелуй на моих губах.
– Возьми меня наверху.
Я киваю и хватаю её за руку, не в силах отказать её сладкому запросу, потому что больше всего на свете мне нужно чувствовать себя внутри её. Мне нужно знать, что она настоящая. Я никогда не заслуживал любовь – моя бабушка вбила это в мой толстый череп – и я, безусловно, не заслуживаю Анны, но я собираюсь принять чёртов божий дар и удержать его до тех пор, пока могу.
Потому что я знаю, что она единственный человек в мире, кто хоть что-то чувствовал ко мне.
* * *
Дверь парадной открывается и закрывается. Я задерживаю дыхание, когда лежу в углу гостиной на деревянном полу, под одним одеялом, что бабушка дала мне для сна.
Мама спотыкается и запирает за собой дверь. Она смотрит вверх по лестнице, как будто размышляет, сможет ли она дойти наверх, не падая. Сегодня четвертый день, как она ушла, и её возвращение означает, что либо деньги, либо источник наркотиков, которые она нашла – закончились.
