У меня было время, и я очень тщательно оделась, ведь это, возможно, мой последний вечер в доме Кордова. Может быть, во время этого обеда произойдет что-нибудь, что поможет мне в поисках правды. По крайней мере, я должна быть начеку.
У меня с собой было одно вечернее платье. Это был белоснежный наряд с длинными рукавами, перехваченными на запястьях, с длинной узкой юбкой с разрезом. Фасон был несложный, и на платье не было никаких украшений, поэтому я украсила круглый воротничок брошью и надела сережки своей матери. Мне было все равно, понравится это кому-то или нет. Моя губная помада была светло-оранжевого цвета, но не слишком бледная, поэтому я решила не красить глаза. Мужчины не очень-то любят, когда у женщины сильно накрашены глаза, — это нравится только женщинам, а сегодня я одевалась для Гэвина. А вообще-то, какая разница, есть у меня вкус или нет. Ведь я его больше никогда не увижу.
Так как я спустилась вниз немного позже означенного времени, все, за исключением Гэвина, обратились к напиткам в гостиной. Элеанора была вся в черном, что, разумеется, контрастировало с моим белым одеянием. Платье ее было украшено бахромой наподобие испанской шали, волосы высоко подняты и скреплены испанским гребнем и цветком, на лоб спускалось несколько кудряшек. На шее и в ушах у нее был жемчуг, и вообще она выглядела ошеломляюще прекрасной. Немного приободрившись, Хуан сидел у камина и не мог отвести взгляда от Элеаноры. Я думаю, ей не стоило беспокоиться о том, что наследство может достаться мне. Когда я вошла в комнату, он оценил и меня, но, конечно же, большую часть его восхищения получила Элеанора.
К моему удивлению, на Кларите было надето длинное платье из красного бархата, отделанное золотом, в ушах у нее были большие золотые кольца. Я с удивлением уставилась на нее, впервые осознав, что она может быть удивительно хорошенькой женщиной, когда не хочет быть в тени. Сильвия Стюарт выглядела очень современно в голубой кофте и брюках; Пол был явно доволен собой: на нем был надет удобный клетчатый пиджак с галстуком по последней моде. Мне хотелось бы узнать, где Гэвин, но никто о нем даже и не упоминал.
Хотя Пол большую частью времени общался с Элеанорой, иногда он обращал внимание и на меня, и я подумала, что он, возможно, в курсе моих неясных воспоминаний. Он отвел меня в сторону и попытался немного разговорить, но когда я не смогла сообщить ничего, помимо того, что он уже знал, он стал действовать более настойчиво.
— Я всегда был уверен, что осталось кое-что невыясненным в тот день, — сказал он мне. — И вы, Аманда, одна из тех, кто видел, как все произошло. Вы уверены, что не нашли ответа?
Его желто-зеленые глаза, казалось, требовали от меня раскрыть всю правду, и именно теперь он у меня начал вызывать наибольшее негодование.
— Возможно, что-нибудь прояснилось бы, если бы мы могли точно знать, где же вы были в тот день, — сказала я, умышленно задевая его. — Вы говорили, что вы с Сильвией шли по верхней дороге к месту, где проводили пикник, но Сильвия говорит, что в тот день она была одна.
С минуту он пристально посмотрел на меня и громко рассмеялся, так громко, что все к нему обернулись.
— Итак, вы хотите и меня ввязать в это дело, — сказал он. — Не думаете ли вы, что я действительно хочу описать преступление, которое сам и совершил?
— Я не знаю, — сказала я.
— Сильвия, должно быть, забыла, — как бы между прочим заметил он.
Но я уже не могла остановиться.
— Во всяком случае, я ни в чем не уверена — за исключением того, что всем бы хотелось, чтобы я уехала.
— Я понимаю, почему. Все хотят, чтобы вы уехали, так как иначе вы перевернете всю их спокойную жизнь. Я слышал о завещании. Элеанора была просто в ярости, но, кажется, она уже успокоилась. Я советовал ей это сделать.
— Это не имеет никакого значения, — спокойно сказала я ему. — Завтра, возможно, меня здесь не будет.
— Они вас отсылают?
— Я еще не решила, — сказала я и направилась к Хуану, который сидел на кожаном диване у огня.
Он кивнул мне, и я заметила, что взгляд его скользнул по моим сережкам, но он не просил их снять, как он это сделал раньше. Он также не пытался втянуть меня в разговор, и мне пришло в голову, что в действительности он устал гораздо сильнее, чем он хочет, чтобы мы знали, и сейчас собирается с силами для вечера.
Пол снова обратил свое внимание на Элеанору, которая просто блистала в черном наряде, двигаясь, как танцовщица, ее длинная бахрома развевалась, как будто она играла роль и как будто ее танец вот-вот должен завершиться. Не только Хуан Кордова смотрел на нее, но и Пол, и Кларита — она наблюдала с гордостью матери, которую излучали ее темные глаза. Для Клариты Элеанора всегда останется ребенком. Но Кларита смотрела и на Пола с определенной симпатией; я подумала: может быть, когда-то здесь была любовь?
Мне показалось странным, но Сильвия, которая всегда была в центре событий, сегодня оставалась в тени. Она стояла немного в стороне и наблюдала за всеми, как во время спектакля, в котором она почти не играет. Я подошла к ней.
Вздрогнув, она посмотрела на меня, и я поняла, что за мной она не наблюдала.
— Почему сегодня вечером? Почему сегодня? — спросила она.
— Я думаю, предполагается, что я завтра уеду. Но вы так странно на них смотрите. Скажите мне, что вы видите.
— Бедствие, — она изобразила гримасу. — Элеа-нора представляет собой бедствие. В этом она похожа на Доро. Она не будет счастлива, пока не достигнет всего на свете.
— Неужели моя мать хотела произвести такое же впечатление?
— Возможно, неосознанно. Но она никогда не видела, что происходит.
— Именно поэтому Гэвина здесь и нет сегодня вечером? Из-за того, что может выкинуть Элеанора?
— Но он здесь, — сказала она.
Я взглянула мимо нее и увидела его в дверях. Наши глаза встретились, и на какое-то мгновение я смогла прямо-таки заглянуть в него. Смог ли он так же увидеть меня, не знаю, так как он сразу же отвернулся — он был всегда начеку. Было очевидно, что он не ожидал этого вечера.
Кларита быстро подошла к нему, пригласила его и что-то ему объяснила, и мне показалось, что они намеренно не предупредили его заранее об этом вечере, иначе бы он не пришел. Итак, в комнате появился еще один человек, который нес в себе разрушение для этого дома.
Странно, но именно Кларита все устраивала, когда мы вошли в столовую, она же и рассадила всех по местам за столом. В своем ярко-красном платье она как бы царила над всеми, и ее с большим удивлением разглядывала Элеанора. Что-то оживило Клариту и придало ей силы, которых я раньше в ней не замечала. Хуан же, напротив, как-то весь сжался, и то высокомерие, которое всегда чувствовалось в нем, куда-то исчезло. Если бы это не казалось невероятным, я могла бы подумать, что мой высокомерный дедушка боится своей старшей дочери.