Когда они вошли, в комнате наступило шоковое молчание, тут же взорвавшееся громом.
Художники аплодировали, орали.
Сонечку усадили во главе стола, ухаживали, произносили тосты — больше старался Геннадий. Олег присматривался к Сонечке, еще не видя, что он сможет сотворить с ее натурой. Что-то брезжило, и лавры Кирки не давали покоя… Но он подождет, пусть Генка первый…
Закончилась гулянка под утро. Сонечка выпила все шампанское. Парни вообще пьяны. Но договор заключен: пятьдесят баксов за сеанс. И с завтрашнего дня работа.
Геннадий предложил сейчас же ехать к нему, чтобы с утра и начать — у него три комнаты и мастерская, не фешенебель, но вполне… Оказалось, что Сонечка согласна.
— А как насчет Кирика? — спросил было Геннадий.
— У меня работа с ним закончилась, — холодно ответила девушка.
Квартира Геннадия была в мансарде. С низкими потолками, косыми полами и большой темной мастерской.
Комнаты косые-кривые, кухня вообще круглая, горячей воды не было.
Все запущенное, пыльное, неприглядное.
Геннадий выделил ей, как он сказал, лучшую комнату: с диваном, настольной лапой и столиком. Выдал залежалое белье — в квартире было сыро, и ушел, предупредив, чтобы Соня ничего не боялась.
Уставшая, она сразу заснула. А через некоторое время на нее навалился Геннадий.
Сначала Соня сопротивлялась, а потом вдруг подумала, что этого ей не избежать…
…Крови было много. Вот и все, подумала она с безразличием, подумаешь…
Продолжение главы четвертой
ПРОГУЛКИ С КАСЬЯНОМ
Поминки по Генке устроили у Кирилла. Генкину квартиру и мастерскую забрали. Оставшиеся скульптуры полегли в запасниках.
Все решили, что в самое ближайшее время нужно сделать еще одну его выставку, может, продастся еще что-то, чтобы составить небольшой уголок его творчества.
Настроение у всех было подавленное. Когда выпили водочки побольше, разговорились.
Касьян сел в уголок, чтобы не слишком светиться (многие знали, кто он), да и ему отсюда было удобно наблюдать.
Особенно его интересовал хозяин мастерской. Сева рассказывал ему, что у Кирилла с Генкой вначале было вроде дружбы, во всяком случае близкое приятельство, а потом они поссорились из-за какой-то натурщицы, которую якобы Генка у того увел…
Какая-нибудь красотка, которую не поделили. Касьяна удивило, что увел именно Генка, красотой и тонкостью в отношениях не отличавшийся, а Кирилл же по виду — интеллектуал, интересный мужчина. Кто этих девиц разберет! Он вспомнил и Олик, и Зину, и многих других, кто так и остался для него загадкой.
Пока шел общий треп, Касьян потихоньку огляделся. Мастерская была не чета Генкиной — светлая, большая, с эркером.
По стенам стояли картины, повернутые к публике обратной стороной. Странно! Обычно художники любят как бы случайно похвастаться, показать свое творчество. А тут человек будто стесняется или не считает нужным показывать свои творения людям… Что, если Касьян, обнаглев, попросит потом показать ему хоть что-то? Или глянуть на уже ставший знаменитым триптих?..
Сыщик вспомнил, что как раз из-за натуры триптиха поссорились, вернее, разошлись Кирилл и Генка… Надо обязательно посмотреть!
И все-таки Кирилл дал свою мастерскую для поминок. Может, и не было никакой ссоры?..
Вялым, чуть гнусавым голосом (будто у него насморк) Кирилл говорил кому-то, что скоро отсюда съезжает…
Здесь неплохо, но после гибели Макарыча, соседа…
Касьян что-то слышал о нем от Генки. Какой-то пьяница… Нет, кажется, наоборот, непьющий, но гнал самогон, и все эти художники у него гужевались… Это надо взять на заметку. Мало ли какую бурду варил Макарыч. Раз обошлось, два, а на третий — вот и отравление типа сердечного приступа… А с самим Макарычем что случилось?
Касьян тихонько поинтересовался у Севы.
— Честно говоря, толком не знаю, — проговорил друг. — Кажется, ребята говорили, пьяный задохнулся, курил пьяный в постели, сам знаешь, как бывает. Самого не откачали, но хоть пожар предотвратили… Представляешь, загорелась бы эта старая махина?..
— Но вроде бы сам Макарыч не пил? Генка мне о нем рассказывал… — возразил Касьян.
Сева махнул рукой и присоединился к разговору о последних работах какого-то Марьянова, который обнаглел и уже строит себе мастерскую в Подмосковье…
Честно говоря, Касьян пришел сюда не для того, чтобы помянуть Генку (он часто вспоминал его и так), ему хотелось ощутить атмосферу и познакомиться с Кириллом, с которым у Генки были непростые отношения…
По сыщицкому делу он пришел — убедил-таки его Сева присмотреться попристальнее к смерти Генки. А теперь Сева даже отвечать ленится…
Бабье они прямо какое-то, уже про Генку забыли, про хозяина тоже, тот стоит у эркера и смотрит на всех непонятным взглядом, будто раздумывает: выгнать их сию минуту или повременить…
Скоро все стали разбредаться. Оставалось несколько человек.
И Касьян решился. Он подошел к Кириллу, который с явным облегчением провожал гостей, и попросил:
— Я на короткое время задержусь у вас, когда все уйдут?..
Касьяну показалось, что в глазах хозяина мелькнул не страх, нет, — какая-то безнадежность… Странно.
…Ладно, разберемся, подумал Касьян.
Наконец и последний, самый пьяный гость ушел.
Кирилл вернулся в мастерскую и с тем же безнадежным и усталым видом опустился на стул рядом с Касьяном.
Тот посочувствовал:
— Вам самому убирать придется?..
Кирилл пожал плечами: «Я привык».
— Вы живете один?.. — спросил Касьян и, чтобы это не выглядело допросом, обозрел мастерскую, как бы прикидывая, сколько тут уборки.
— Спрашивайте, что вас интересует, без обиняков. Да, я здесь живу один, — ответил хозяин.
— У меня пока нет никаких вопросов, — сказал Касьян как можно мягче, — мне бы хотелось посмотреть ваши картины… Я столько о них слышал от своих друзей, — он назвал умершего Генку, перечислил еще несколько имен.
При имени Генки, поминки которого здесь только что справили, в глазах Кирилла загорелся недобрый огонек… Надо же! До сих пор на Генку злится, хотя тот уже ушел в мир иной.
— Зачем? Нового у меня ничего нет, а старое я не показываю, извините уж, — отговорился художник. — Это пройденное, частью ошибочное — школа.
Вот так, дружок-сыщик, лихой дали тебе отлуп. И не заставишь ведь… Касьян вспомнил о триптихе, из-за которого…
А, была не была!.. Он и сам не мог понять, чего он так привязался к художнику?..
— Кирилл… — начал Касьян.
