Пока они ждали начала съемок, Брент стоял с Конни, Робби и матерью мальчика в тени дерева. Конни обмахивалась и ворчливо говорила:
— Как тебе удалось уломать меня на уличные съемки в августе, сама не понимаю.
— Ты задолжала мне, помнишь? — сказал Брент.
— Да, но я никак не ожидала, что мне придется расплачиваться на улице в такую погодку. Такая жарища, у меня мозги плавятся. Как вы, местные жители, это выносите?
Брент усмехнулся, припудривая лицо, чтобы оно не блестело на солнце. К полудню от жары и влажности становилось трудно дышать.
— Мне крайне неприятно говорить, но поверь, никому из нас не легче. Каждый год приблизительно в это время я подумываю купить хижину в Колорадо и сбежать туда до октября.
— Хорошая идея. — Конни вздохнула и достала сигарету. — Когда мы уезжаем?
— Мне т-тоже обсыпаться эт-той дрянью? — спросил Робби, наблюдая, как Брент заканчивает пудриться. Брент скрыл усмешку, ему и самому эта процедура не слишком нравилась. К счастью, с его смуглым цветом лица ему редко приходилось пользоваться косметикой, особенно в студии.
— Это не так уж плохо, — заверил его Брент. — Как только привыкнешь, все нормально.
— Это — д-для девчонок. — Робби наморщил нос.
— И для кинозвезд, — поспешил добавить Брент. В последние несколько дней он узнал, что Робби может быть таким же непослушным, как любой семилетний мальчишка. Странно, он обнаружил, что этот малыш ему нравится своей естественностью. С Робби никогда не надо размышлять, что он думает, потому что парень сразу высказывал мысль, какой бы неожиданной она ни была. Брент посмотрел на мать Робби, Марию: — Что больше всего любит смотреть Робби по телевизору?
— «Крутой Уокер. Правосудие по-техасски», — ответила она с акцентом.
Брент сел на корточки, чтобы оказаться одного роста с Робби.
— Держу пари, Чак Норрис пользуется косметикой.
— Кто? — Робби нахмурился.
Брент закатил глаза и пощекотал живот Робби.
— Парень, который играет Уокера.
— У-уокер не к-красится, — возразил мальчик, смеясь.
— Совершенно точно, он красится. Каждый парень, который встает перед камерой, без грима не обходится. — Брент макнул губку в пудру. — И ты сегодня встанешь перед камерой, чтобы закончить сюжет, точно так же, как Уокер, техасский рейнджер. Круто, да?
Робби с сомнением посмотрел на круглую губку в руке Брента.
— Я п-полагаю.
Не оставляя ему шанса передумать, Брент начал пудрить лицо мальчика.
— В конце концов, твои друзья увидят тебя на экране, и ты станешь настоящей звездой.
— Т-ты т-так думаешь?
— Можем держать пари. — Брент улыбался, глядя на взволнованного парнишку. Он уже знал, этому парнишке ничего не стоит встать перед камерой без всякого смущения.
Как раз в этот момент Лора приехала и припарковалась за фургоном телевизионщиков. Выходя из автомобиля, она направилась к ним, в одной руке держа пакет из булочной, а в другой руке у нее была коробка с холодными напитками.
— Извините, я опоздала, — сказала она, подходя к команде. — Но я подумала, что вам не помешают калории, чтобы поддержать себя в этой изнурительной жаре.
Глядя на пакет, команда бросила работу и направилась под дерево. В тень, которая казалась такой спасительной и желанной.
— Что ты принесла? — поинтересовалась Конни.
— Пончики, круассаны такие масляные, что у вас слюнки потекут, — с ликованием в голосе объявила Лора.
— О, благословляю тебя, дитя мое, — Конни направилась прямо к пакету, а Лора уже расстилала покрывало в тени. — я не думаю, что ты принесла кофе.
— В такую жару? — Лора пожала плечами и открыла коробку. — Я принесла вам апельсиновый сок и напитки.
Конни скривилась, но взяла маленькую пластмассовую бутылочку сока.
— Я с-собираюсь стать к-кинозвездой, — сказал Робби, поворачиваясь к Лоре.
— Ого, — ответила та с надлежащим почтением. — Хорошо, начнем праздновать. Выбирай: апельсиновый сок или напиток?
— У-у тебя есть апельсиновая с-сода?
— Пари!
— Никакой апельсиновой соды, — заявили разом Брент, Конни и остальные телевизионщики. Не хватало еще, чтобы у Робби появились оранжевые усы, когда заработает камера.
— Хорошо, хорошо. — Лора изобразила на лице испуг. Брент бросил взгляд на взволнованное лицо малыша и быстро вмешался.
— Как насчет колы сейчас и апельсиновой соды после?
— Ок-кей, — все еще слегка дуясь, сказал Робби и, качаясь, подошел к покрывалу.
— У тебя есть дети? — спросила Мария тихо, стоя возле Брента.
Брент потерял дар речи, потом сказал:
— Нет. Ни одного. Почему ты спросила?
— Ты очень хорош с ними. — Мария улыбнулась.
— Спасибо… — Странный комок застрял у Брента в горле, когда Мария пошла к ребенку, чтобы проследить за ним. Гордость и любовь светились в ее глазах. Он знал, что растить Робби нелегко, и не только из-за его болезни, но и потому, что Мария была очень молода и одинока.
Так же, как его собственная мать.
На прошлой неделе Брент много раз спрашивал себя, почему две женщины в одной и той же ситуации ведут себя так по-разному. Отец Робби, очевидно, оставил Марию еще до рождения сына. Мария бросила среднюю школу, чтобы заботиться о ребенке, и теперь работала горничной в гостинице. Брент восхищался ею, ведь она отказалась отдать ребенка, даже в таких сложных условиях.
Мать Брента, с другой стороны, не долго сопротивлялась, только для вида, когда нашла мужчину, пожелавшего жениться на ней и забрать ее в Калифорнию, но при условии, что она оставит сына. Хотя она обещала прислать за Брентом позже, ни один из Зартличей никогда не получал от нее никаких известий.
Все время, сколько себя помнил Брент, он винил только себя в том, что она уехала и оставила его, но теперь был в этом не уверен. Что, если именно у нее оказался слабый характер, а не у него?
Все эти годы он пытался стать совершенным, чтобы не опасаться, что любой может отказаться от него. Даже будучи взрослым, Брент не позволял никому подходить к нему слишком близко, чтобы не открыть своих недостатков чужому взору. Но Лора знала о его недостатках, знала она и о том, что он может быть упрямым и эгоистичным, а иногда и опасным.
Она все это знала, но рассматривала его недостатки как обычное явление, присущее любому человеку.
— О’кей, — сказала Конни, доедая пирожок. — Давайте приступим к шоу на дороге.
В то время как команда дожевывала последние булочки, Брент сосредоточился на работе. Это была его безопасная территория, где он не должен быть никем, кроме как человеком, которого снимает камера.
Через две недели Лора ворвалась в дверь дома Мелоди.
