Войдя в зал, они почувствовали на себе недоуменные взгляды. Посетителям казалось смутно знакомым лицо молодой женщины в кудрявом темном парике. Кристина была довольна собой: она не раз прибегала к такой хитрости, когда хотела сохранить инкогнито. Взяв Джонни под руку, она поспешила миновать толпу любопытных.
Казино шумело, сверкало и радовало глаз буйством цвета. В этой атмосфере нескончаемого праздника оживлялись даже самые томные посетители.
Полы были устланы обюссонскими коврами, вытканными под красно-синий узор из рубинов и сапфиров. Над головой сверкали гигантские хрустальные люстры. На стенах, задрапированных пурпуром, красовались античные барельефы из коллекции династии Беллини. В залах раздавались голоса крупье, щелкали фишки, то тут, то там слышались взрывы смеха. В одном из малых залов стоял лязг и грохот игровых автоматов.
— Я уже вижу, как здесь здорово, — заявила Кристина. — Что мне мешало прийти сюда раньше? Ой, ты знаешь, кажется, я… — она с трудом подбирала слова, — немножко захмелела. Напилась. Не стою на ногах.
К ним уже спешил управляющий. Он взглянул на Кристину, и его глаза расширились от ужаса. Ни одна женщина из династии Беллини не переступала порог этого заведения, даже своевольная княгиня Лиссе.
— Ваше высочество… — забормотал он. — Чем могу служить? Не прикажете ли вызвать ваш лимузин?
— В этом нет необходимости, — сухо ответила Кристина. — Думаю, я проведу здесь не более часа, этого будет вполне достаточно.
Управляющий так и остался стоять с раскрытым ртом. Кристина проплыла мимо него, направляясь в главный зал.
— У банкомета — два, у играющего — четыре, — возгласил банкомет, тщедушный человечек с длинными усами.
— Я выиграла? Я выиграла? — не веря своему счастью, Кристина смотрела на гору фишек, придвинутых к ней специальной лопаточкой.
— Как видишь, все твое, — снисходительно подтвердил Джонни, убедившись, что новичкам действительно везет.
Кристина не сводила глаз с пачки банкнот. Она только что получила восемь тысяч долларов. Хмель как рукой сняло. Она выиграла. Это показалось ей хорошей приметой… в преддверии новой жизни, которая начиналась на следующий день.
— Ваше высочество, — осторожно окликнул незнакомый голос.
Рядом с ней стоял один из сотрудников службы безопасности, которого она, входя, приметила возле карточных столов.
— Ваше высочество, к служебному входу подан автомобиль. Водитель доставит вас в замок.
Кристина всю жизнь слышала этот чопорный тон от нянь, потом от гувернанток, а в последнее время от телохранителей: так ей передавали распоряжения отца.
— А я еще не собираюсь уходить, — лучезарно улыбаясь, ответила она.
Под рев трибун Тедди Уорнер, улыбаясь, уходила с корта. За последние дни она успела загореть; сейчас на смуглом лице блестели капли пота. Вокруг толпились репортеры, щелкали вспышки фотокамер. Изнурительный турнир длился почти две недели, но Тедди, одержавшая победу над Рокси Эберхардт, была на седьмом небе. Может быть, хоть теперь можно будет о ней не думать.
Тедди и Огги решили позволить себе редкое удовольствие — несколько дней отдыха. Они собирались осмотреть местные достопримечательности, а если представится удобный случай, то и слетать в Новую Зеландию. Сегодня у них был заказан ужин в фешенебельном приватном зале ресторана «Фэнниз» на Лурсдейл-стрит.
Уворачиваясь от газетчиков, Тедди поспешила в раздевалку с единственной мыслью — поскорее принять горячий душ. Однако в дверях ей преградила дорогу невысокая бойкая женщина. Тедди узнала ее: это была Джуди Сиверс из «Ассошиэйтед пресс».
— Тедди, как вы себя чувствуете после травмы?
— Замечательно себя чувствую. Просто отлично.
Как ни странно, Джуди не задала ей ни одного вопроса о только что выигранной встрече.
— Значит, вы расстались с Огги Штеклером? — ее вопрос прозвучал как утверждение.
Тедди подумала, что ослышалась.
— Вы удивлены? Но я считала… Ингрид сказала… — журналистка почуяла сенсацию.
Тедди поняла, что случилось непоправимое.
— Разрешите пройти… Я тороплюсь.
Она поспешила в душевую и захлопнула за собой дверь. Ее лицо горело. Пальцы не слушались ее: она долго не могла набрать шифр на своем шкафчике. Ингрид? Что еще за Ингрид? Неужели та новенькая, Ингрид Херцлих, высокая, стройная немка семнадцати лет, которая всего три месяца выступает в турнирах профессионалов?
Нет, не может быть, — твердила Тедди, пытаясь взять себя в руки. Они с Огги все эти дни были неразлучны. Разве он не говорил ей, что любит только ее, что до других девушек ему нет дела? Вокруг теннисистов вечно возникают сплетни, которые растут, как снежный ком…
В отеле Огги не было. Тедди снова и снова набирала его номер; наконец дежурная телефонистка на коммутаторе не выдержала и сказала, что абонент не отвечает.
— Этого не может быть. Он ждет моего звонка!
— Мистер Штеклер вышел, — ответила телефонистка.
Тедди повесила трубку. Ее охватило тревожное чувство.
Она нащупала на шее золотой талисман — теннисную ракетку на тонкой цепочке, хранившую два имени. «Подарок в преддверии помолвки». Еще тогда Огги предупредил ее, что не готов к решительному шагу. Почему же воображение упрямо рисовало их совместную жизнь?
Тедди бесцельно слонялась по гостиничному номеру и в конце концов решила спуститься в бар. Ей никак не удавалось успокоиться.
В баре было полным-полно народу: в основном теннисисты, а также те, кого все привыкли видеть рядом с ними — родители, тренеры, агенты, поклонники и поклонницы. Наметанный глаз Тедди выхватил из толпы знакомые лица представителей известных агентств «ПроСерв», «ИМГ», «Эдвантидж интернэшнл». Они вели дела сильнейших теннисистов мира.
— Налейте мне безалкогольного вина, — попросила она молодого, красивого бармена-австралийца, но тут же передумала. — Нет, пусть лучше будет «кузнечик».
Найдя свободный столик в углу, Тедди сидела в одиночестве, потягивая пенистый коктейль с зеленым ментоловым ликером. Через несколько минут она подошла к телефону и позвонила Огги. Его номер по-прежнему не отвечал.
Тедди заказала еще один «кузнечик». Теперь ей стало казаться, что бар светится мягким мерцающим светом. К ней подсели знакомые; все оживленно обсуждали сыгранные матчи.
Имя Огги Штеклера в разговорах не упоминалось, но Тедди ловила на себе понимающие взгляды. Наконец она не выдержала и, распрощавшись со всеми, ушла, опасаясь, что здесь может появиться Огги, и скорее всего не один.
