Зрители рассмеялись, а Кэти напомнила Гийому, что на американском телевидении так выражаться не принято.
— Все равно пустят гудок, — сказала она, бросив взгляд в камеру.
— Простите, простите, — извинился Гийом, хотя виноватым вовсе не выглядел. — Дело вот в чем: у меня был прекрасный агент по рекламе, Эмма.
От удивления я раскрыла рот. Мир вокруг меня словно бы замер.
— Она одна умела вытаскивать меня из передряг и при этом нисколько не злилась, — продолжал Гийом.
Из-за грохота, который стоял у меня в голове, я его почти не слышала. Мое лицо побагровело, хотя никто в студии, разумеется, не знал, что речь идет обо мне.
— Каким-то чудом ей всегда удавалось показать меня с лучшей стороны.
— Могу вам только позавидовать, — нашлась Кэти. — Мне тоже пригодился бы такой агент — По залу прошел смешок, и она добавила: — Так в чем дело?
Гийом опустил глаза.
— Ну, видите ли… ей нравился журналист по имени Габриель, и я знал, что он ей нравится.
— О нет, — пробормотала я себе под нос.
Техасец странно на меня покосился. Я этого почти не заметила: мои щеки пылали, ладони вдруг вспотели. Гийом только что заявил на всю страну, что я, как последняя дурочка, влюбилась в журналиста! И от этого мне должно было полегчать?! Я хотела провалиться под землю.
— О, неужели? — Кэти с интересом подалась вперед.
— Да, — робко ответил Гийом.
— Прошу тебя, заткнись, — бормотала я, — пожалуйста, заткнись.
Но Гийом, по всей видимости, меня не слышал. Чего нельзя было сказать о толстяке — посмотрев на меня как на сумасшедшую, он наконец-то отодвинулся на пару дюймов.
Гийом, вопреки моим беззвучным яростным мольбам, спокойно продолжал:
— Понимаете, я уже лет тридцать пытаюсь насолить Гейбу.
Стоп. Что?! Тридцать лет? Что он несет?
— Я, конечно, кретин, но тут я поступил по-настоящему плохо. Это была уже не безобидная шалость. Я все испортил.
— А почему ты уже тридцать лет пытаешься насолить Гейбу? — спросила Кэти.
«Хороший вопрос», — подумала я.
Гийом пожал плечами, и на его лице появилось озорное выражение.
— Да глупости это все. Братское соперничество.
Я охнула. Что он такое говорит?!
— Видите ли, он мой сводный брат, — продолжал Гийом.
— Что?! — вырвалось у меня.
Техасец с тревогой покосился на меня и еще ближе придвинулся к жене.
— Леди, вы спятили?
Я почти его не услышала.
— Но Гейб рос в Америке, со своей матерью, — пояснил Гийом. — Он старше меня на полтора года. И когда он приезжал на лето во Францию, к нам с папой, в него влюблялись все девчонки: Гейб был сильнее, старше, да к тому же наполовину американец. И хотя он каждое лето учил меня английскому, я все равно оставался для девчонок обычным соседским парнем.
Гийом замолчал и улыбнулся.
— Вот почему я создал группу. Только так я мог затащить девушку в постель раньше Гейба.
Все засмеялись над его шуткой, а я молча глазела на сцену. «Они братья?!» — прошептала я. Неужели это возможно? Почему Гейб раньше ничего не говорил? Конечно, это многое объясняло: вот откуда он столько знать про детство Гийома и всегда в курсе, чем тот занимается. Вот почему он никогда не верил моему вранью о странном поведении Гийома.
Да, раньше я об этом не задумывалась, но их родство было очевидно как дважды два! Они и внешне были очень похожи. Только Гийом ходил с сексуально взъерошенными волосами, а Гейб зачесывал их назад. Зеленые глаза Гийома с густыми черными ресницами удивительно напоминали глаза Гейба, которые тот всегда скрывал за очками в тонкой оправе. Младший брат щеголял в обтягивающем рокерском прикиде, а старший предпочитал более скромную и деловую одежду, но наверняка и телосложение у них было похожее. Французский акцент у обоих звучал одинаково, хотя Гийом сильнее тянул окончания. Это легко объяснялось тем, что у них один отец, к тому же Гейб с детства учил младшего брата английскому.
Когда я мысленно вернулась в студию, все еще обескураженная своим открытием, Кэти по-прежнему щебетала.
— …Мне сейчас сказали, что ваш брат здесь, за кулисами. Давайте пригласим его к нам!
Мои глаза распахнулись еще шире, когда Гейб — в сто раз красивее, чем я его запомнила, — неохотно вышел на сцену. Он был одет совсем просто, в темные джинсы и серую футболку, под которой я впервые заметила контуры его красивых рук и груди, обычно скрытые под строгой рубашкой. Никогда еще он не был таким привлекательным.
Ему указали на кресло рядом с Гийомом и пристегнули микрофон.
— Привет, старший братец, — поздоровался Гийом.
Гейб только бросил на него сердитый взгляд.
— Слушай, мне правда очень жаль.
Я затаила дыхание, когда Гейба показали крупным планом. На экране было видно, что он стиснул зубы и нервно озирается по сторонам. Ему не нравилось быть в центре внимания, а уж тем более — на сцене.
— Все нормально, — буркнул он.
— Нет, Гейб, не нормально. — Камеры сосредоточились на Гийоме. Выглядел он по-настоящему огорченным, хотя я бы не удивилась, если он часами корчил перед зеркалом скорбное лицо. — Эмма — прекрасная девушка. А я все испортил, не дав тебе сделать даже первый шаг.
— Ну спасибо, теперь весь мир знает, что я и первого шага не сделал, — закатил глаза Гейб.
Зрители рассмеялись, и Гейб покраснел. Мне было ужасно его жаль. И ведь все из-за меня!
Гийом коварно улыбнулся.
— Кстати говоря, Гейб, пора перестать быть таким тихоней и пригласить наконец девушку на свидание.
В зале снова захохотали, и Гейб покраснел так же густо, как я. У меня вдруг сжалось горло.
— Так ты прощения не заслужишь.
Гейб опустил глаза, его лицо исказила недовольная гримаса.
Гийом пожал плечами.
— Я всего лишь хотел извиниться. На звонки ты не отвечаешь, так что ничего другого мне не оставалось. Между нами с Эммой ничего не было, пусть и выглядело это иначе. Она как раз говорила о тебе, когда я наклонился и поцеловал ее. Во всем виноват только я.
Гейб поднял глаза, и впервые на его лице не было ни гнева, ни смущения.
Гийом продолжал.
— Эмма, где бы ты ни была, — он посмотрел прямо в камеру. Я выпрямилась и уставилась в телевизор, висевший надо мной, — Я хочу перед тобой извиниться. Пожалуйста, дай моему братцу шанс, хорошо? А когда вы все уладите, возвращайся в Париж. Мне необходим такой агент по рекламе, как ты. С «KMG» я договорюсь. Похоже, я никогда не перестану ввязываться в неприятности. Ты мне нужна.
Зрители снова посмеялись, а я сидела неподвижно, будто меня пригвоздили к креслу.
— Ну, Гейб, хочешь сказать что-нибудь Эмме? — вмешалась Кэти.
