Здорово, что он выбрал именно это место: здесь довольно спокойно и при этом рукой подать до шумного центра, а неподалеку есть большой парк — один из лучших в городе. При выборе квартиры мы с отчимом в том числе рассматривали этот район, но неожиданно подвернулся вариант ближе к моей работе.
— Уже можно выходить? — с показной шутливостью переспрашиваю я.
— Можно, — подтверждает Адиль, глуша двигатель.
В противовес его немногословности мне от волнения напротив хочется сыпать словами. Адиль действительно все помнит и слышит. В нашей последней ссоре я упрекнула его в том, что он не пускает меня в свой мир, и сегодня он решил это исправить.
— Давай угадаю, — продолжаю тарахтеть я, когда он открывает подъездную дверь. — Сейчас я наконец увижу, где ты живешь?
Он кивает.
— Ты очень догадливая.
— Мне нравится этот район. Снимать здесь очень наверное дорого.
Я намеренно проглатываю тираду о том, что с нынешними ценами на аренду, было бы рентабельнее взять ипотеку и не выбрасывать деньги на ветер. Хватит. Адиль вправе распоряжаться заработанным так, как ему угодно. И мне и впрямь нужно переставать даже в мыслях играть в мамочку.
— Какой этаж? — интересуюсь я на входе в лифт, несмотря на то, что ответ станет известен через какие-то пару секунд.
— Предпоследний, — отвечает Адиль, нажимая нужную кнопку. — Последнего не было.
— А ты хотел именно последний?
— Там крыша.
Потупившись, я улыбаюсь. Приятно думать, что он хотел арендовать квартиру на последнем этаже в дань нашим давним вылазкам к звездам. Правда тогда мне казалось, что Адиль не слишком-то жалует подобное времяпрепровождение из-за боязни высоты, и скорее делает это ради меня.
— Вид отсюда наверное обалденный. Как в Нью-йорке, — не унимаюсь я. — Правда я не была в Нью-Йорке, но в фильмах постоянно такое показывают. Я кстати собиралась поехать в Америку в начале этого года, даже визу сделала, но с работой не получилось.
Никак не прокомментировав этот словесный поток, Адиль выпускает меня из раскрывшихся двери лифта. По мере того как мы целенаправленно идем по коридору, я все явнее ощущаю волнение. Кажется, будто встреча в «Дартс» и пылкая речь Димы случились давно, и с каждым шагом я безвозвратно удаляюсь от прошлой жизни. Наверное, потому что долгое время я до конца не верила, что когда-то мы с Адилем будем шагать рядом в совместное будущее. Казалось, что все время нужно будет его догонять и это гонка непременно будет полна моих страданий.
— Сто сорок пять, — с улыбкой произношу я, глядя на стильную металлическую табличку рядом с дверью. — Красивое число.
— Почему?
— Не знаю. Просто красивое. Сто сорок пять — это ведь не сто сорок три и не сто тридцать девять.
Дверь с щелчком распахивается, заставляя меня на секунду замереть в предвкушении. Я как и многие женщины люблю разглядывать интерьеры, и сейчас мне крайне интересно, что ждет внутри. Какую обстановку Адиль выбрал для проживания, повзрослев, и в каких цветах себя видит?
Реальность заставляет меня растерянно замереть на пороге. Почему-то тут нет свисающих с потолка светильников, ни постеров на стенах, ни даже комода. Здесь вообще нет мебели, за исключением разве что стоячей вешалки, и к тому же в воздухе пахнет краской.
— А… — оторвавшись от желтого света одинокой лампочки, я непонимающе смотрю на Адиля. — Здесь ремонт идет?
Кивнув, он скидывает с ног кроссовки.
— Да. Я думал, быстрее будет, а уже месяца три тянется. Давай сюда куртку. Повешу.
Я позволяю стащить с себя пуховик и делаю первые робкие шаги по свежеуложенному паркету. Кое-где даже плинтуса не установлены.
— Там еще нет ничего, кроме кровати, — предостерегает Адиль, когда я пытаюсь свернуть налево. — Иди лучше вон туда. Там поинтереснее будет.
Я послушно шагаю вперед и, миновав раздвижные стеклянные двери с модной черной окантовке, останавливаюсь. Здесь находится кухня, которую недавно привезли, судя по защитной пленке на фасадах. Шкафы на современный манер не имеют ручек, а внутри установлена куча встроенной техники: от посудомойки до кофемашины.
— Красивая, — с трудом выговариваю я. — Мне цвет очень нравится. Приятный и не холодный. Ты сам выбирал?
— Не-а. Я же ни хера в этом не понимаю. Дизайнерша тут целыми днями суетится. Робсон которую посоветовал.
Я не могу так сразу на него смотреть. Эмоции слишком крепко взяли меня в плен. Я такая дура… Господи, какая же я дура. Учила его правильно жить, будто бы сам он думать не способен. Считала, что Адиль одним днем живет, а он… Нанял дизайнера.
— И давно ты ее купил? — я все еще не поворачиваюсь к нему лицом, потому что боюсь что-то расплачусь. — И почему не сказал тогда… Когда я как конченная сука в твоей машине распиналась?
— Почти сразу как вернулся. Тут черновая была. Переехал, когда полы застелили.
И даже сейчас не пытается ткнуть меня носом, мол, смотри, как ты ошибалась.
— Классное место, — раздвинув губы в натянутой улыбке, я оборачиваюсь. — И полы мне нравятся. Люблю, когда укладывают елочкой.
— Я даже не в курсе, что такое елочка, — отшучивается Адиль, который кажется смущенным не меньше моего. — Долго так тянется, пиздец…Я думал, к концу месяца уже все будет готово, а тут еще пахать и пахать.
— Ты поэтому меня не приглашал?
Кивает.
— Хотел, чтобы ты уже когда-более менее закончено будет, посмотрела.
У меня нет слов. Вернее есть парочка. Карина со своей психологической теорией полностью провалилась. Адиль совсем не мой отец. Даже близко не он. Похож только немногословностью.
Я подхожу к окну. Штор еще нет, так что можно прильнуть к стеклу носом. Красиво до безумия. Ночной город, усыпанный бисеринами огней, лежит как на ладони. Почти как киношный Нью-Йорк.
— Я когда туда вошел, думал, все, — вдруг приглушенно звучит позади. — Что момент проебал, и ты с ним останешься.
Захлебнувшись новым приливом эмоций, я украдкой смахиваю слезу. Она от неверия и еще до конца неосознанного счастья.
— Ты вроде был уверен, что я на тебе зациклена, — гляжу на него в пол оборота. — Чуть до нервного припадка меня своей самоуверенностью не довел.
— Хорохорился. Я просто вообще не понимал, как рядом с тобой себя вести. Думал, мне ничего не обломится.
— Почему?
Адиль дергает плечами.
— Хер знает. Потому что ты такая стала… Леди-врач. Когда ты начала про то, что деньги — фигня затирать, решил, что никогда до тебя не дотянуться. Я только до одной ступени доползу, а ты уже со следующей мне машешь.
— Никакая я не леди, иначе бы не дала трахнуть себя в туалете, — пытаюсь засмеяться я. — И ты мне кстати тогда сделал очень больно… Вел себя так будто мстишь за что-то и тебе на меня наплевать.
— Да у меня тогда просто крыша поехала. Ты помнишь, как танцевала и на меня смотрела? Я когда в толчок к тебе шел, мне по хер было, что потом случится. Просто хотелось тебя потрогать.
— А зачем тогда ты потом так ужасно себя вел?
Адиль подходит ближе. Взгляд нахмуренный.
— Я вообще ничего не понял. Я отвернулся, чтобы руки помыть, а ты про свою любовь с заей визжать стала. Меня пиздец перетряхнуло. Поэтому психанул.
— То есть я все-таки космос? — улыбаюсь я и снова отворачиваясь к окну, давая себе возможность уложить в голове финальный пазл.
Жмурюсь. Адиль меня обнимает. Думаю, что в своей манере отвечать через раз, он и на этот раз промолчит, но сквозь тепло дыхания в волосах различаю приглушенное «да».
Глава 51
— Я подъехал, — отрывисто звучит голос Димы в трубке. — Ты дома?
Волнение, засевшее внутри еще со вчерашнего дня, разрастается сильнее и плотно заполняет собой живот. Вчера мы условились, что он привезет мои вещи.
— Да, — я машинально иду к окну, чтобы одернуть тюль и удостовериться, что Дима действительно находится внизу. Привычка. До того как мы съехались, я всегда так делала.
— Понял. Сейчас поднимусь.
