дрался. Считай, для тебя себя берёг.
Рама соскакивает с подиума и приглашает меня на арену.
Я прохожу в огороженный решёткой квадрат. Рама закрывает за нами ворота. Я смотрю вверх на подвешенные к решётке орудия, разрешённые к применению, если ты до них достанешь. Запоминаю, где находится в доступе излюбленная Рамой палица, чтобы его к ней не подпускать. Он с ней особенно жесток.
Неожиданный удар со спины по коленям сбивает меня с ног. Рама тут же набрасывается сверху, сжимая шею.
– Добро пожаловать в клетку, боксёр.
Перекидываю Раму через себя и вскакиваю на ноги.
– Спасибо за урок, – говорю.
– Ну, а что ты расслабился, – в один прыжок Рама дотягивается до палицы.
Чёрт, прям к ней его и кинул. Точно, расслабился.
Идёт в нападение, размахивая острой дубиной. Отступаю к решётке. В спину впиваются колючки проволоки. Прогибаюсь ниже удара и обхожу его сзади.
Бью ногой в спину, толкая лицом на проволоку. Блокирую руку с палицей, вжимая в колючки.
Иглы впиваются в кожу. Рама с усилием отрывает руку, я бью по ней, резко насаживая снова на колючую проволоку.
Хлещет кровь, его кулак разжимается, и палица падает на пол. Отбрасываю её ногой в противоположный угол. Раме удаётся развернуться и яростно наброситься на меня.
Рама настоящий зверь, дай ему волю, он бился бы насмерть.
Блокирую его удары, наношу между ними свои. Живот, бока, челюсть. Медленно, но верно изматываю и подкашиваю зверя. Он всё свирепеет. А свирепый зверь – глупый зверь.
Я тактично отступаю в направлении брошенной палицы. Её кажущаяся доступность пьянит и манит его. В какой-то момент он открывается и подпускает меня слишком близко. Подбиваю ему колени, захватываю с пола орудие и, в моменте оказываясь у него за спиной, приставляю к горлу.
– Одно движение и ты труп, – говорю.
– Добро пожаловать домой, Лебедь, – улыбается он.
После обильной заливки перекисью Раме бинтом заматывают руку. Меняют уже второй бинт, который тут же становится красным.
– А если это всё-таки вена? – ноет он.
– Да не вена это. Артерия просто, не ссы, – говорит Татар, взявший на себя роль доктора.
– Шутник, блядь.
– А где Алик? – спрашиваю я.
– Нет больше его. Передоз.
– Он торчал разве?
– Хрен знает, – Татар пожимает плечами. – Ну, он барыжил. Это ты запрещал, а Кибе хоть весь город посади. Больше торчков, больше денег.
– Ясно. Как дела вообще?
– Отстой. Все кто с тобой работал не на хорошем счету. Работы нормальной не даёт, ещё и с клетки процент урезали. Хочешь денег – иди толкай дурь. Пофиг, кто ты, и чем раньше занимался.
– Нужно больше дури! – стебётся Рама, размахивая руками.
– Я смотрю, закупорилась твоя вена?
– Да, походу всё-таки артерия была, – улыбается он.
– Нагнуть Кибу хотите?
– Так и думал, что ты не просто так вернулся.
– Так хотите или нет?
– Терять почти нечего. Излагай.
– Хочу его захватить вместе с ноутбуком в чемоданчике. Заставить деньгу с одного оффшорного счёта на другой перекинуть. Денег нормально возьмём, вам на безбедную старость хватит. Только мне помощь с охраной нужна.
– У Кибы много охраны. И вооружена она до зубов.
– Я знаю, как подловить его с минимумом. Подобраться смогу так, чтобы подмогу не вызвал. Но двух-трёх охров вам нейтрализовать надо. Только условия – нейтрализовать без мокрухи.
– Ты ещё скажи, что Кибу после этого в живых оставишь.
– Оставлю, конечно.
– Бля, Лебедь, нет. Твой пацифизм тебя до добра не доведёт. Живой Киба такую хуйню никогда не простит. А мёртвым деньги не нужны.
– Возьмём с него компромат в качестве гарантии. Ноут с доступом ко всем данным у него с собой будет.
– Так он тебе его и даст.
– У него выбора не будет. Жить захочет, сам всё предоставит. А дальше по классике – данные на отложенную отправку, если с кем что случится.
– Прям как в кино.
– Там и подсмотрел.
– Да кому на него компромат сдался? Полицаи в доле и так всё знают, твой так называемый компромат показывать некому.
– Поверь, есть менты другого эшелона, которые будут рады наконец получить на Кибу достойный компромат. И Киба тогда не откупится и он это знает. Сядет до конца жизни.
– Предлагаю другой вариант. Охрану валим, у Кибы все деньги снимаем и Кибу валим. Никаких следов не оставляем. Мало ли кто его мог завалить? Из старичков знаешь, сколько Кибой недовольных? У него же в почёте сейчас одни жополизы да шакалы. Все у кого есть иное мнение, идут мимо кассы. А кто вместо Кибы за главного останется? Кроме тебя некому. Ты все дела изнутри знаешь. Тебе и Хребет доверяет. И старая гвардия батю твоего ещё помнит. Про ментов я вообще молчу. За тобой пойдут. Но только если Кибы не будет. А то, что ты предлагаешь – это отложенное самоубийство.
– Рама дело говорит, Тох. Я слышал, Кибой сейчас даже Хребет недоволен. А если он вместо Кибы тебя поставит, то заживём как говорится припеваючи.
– Да с чего вы взяли, что он меня поставит?
– А больше некого.
– Прям уж некого. А Крашенинников? У него и людей своих достаточно и дела он отдельно от Кибы вполне успешно в городе ведёт. И ему хотя бы не двадцать лет.
– Он в городе сколько? Пять лет. А ты все свои двадцать. И все двадцать тут твою фамилию каждый житель знает. А Крашенинникова вообще подставить можно, что это он Кибу завалил.
– Нет, – говорю окончательно. – Только мой вариант и точка.
– Ну, тогда приятного было пообщаться, помечтать, – Рама хлопает меня по плечу. – Меня уже шлюхи заждались.
Рама идёт к выходу. К нему присоединяются другие.
– Если банк какой ограбить решишь, то я в деле, – говорит на прощанье Татар. – Но не Кибу.
В несколько секунд, я остаюсь один. Не согласились. Если б
