в подарок на Новый год. Конечно, не самое мое лучшее решение, но в тот момент я готова пообещать ему что угодно, лишь бы он согласился.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спрашивает Вова, когда машина с Ильей уезжает с больничного двора и мы возвращаемся домой.
– Что именно ты хочешь услышать? – говорю машинально.
А сама думаю, в какие адвокатские фирмы я еще не обращалась.
– Катя! – мужчина сжимает меня за плечи и слегка встряхивает. – Посмотри на меня!
Поднимаю отрешенный взгляд.
– Что такое?
– Ты последние дни сама не своя. Думаешь, я ничего не замечаю? Говори, что происходит? Тебя кто-то обидел? Тамара? Я ее уволю!
У меня глаза лезут на лоб.
– При чем здесь Тамара? Нет, никто меня не обидел, не надо ее увольнять.
– Тогда в чем дело? Тебе Эля звонила? Виктор?
– Эм… нет, успокойся, на нас уже смотрят.
И правда, мы стоим у подъезда, а кумушки на лавочке уже уши из-под шапок вытащили, чтобы ни слова не пропустить.
– Ладно, – Вова убирает руки и крепко хватает меня за ладонь. – Идем в дом, там поговорим.
– Да не о чем говорить, просто за сына волнуюсь.
Я вру, сама не зная зачем. Может, лучше сказать про Людку и ее угрозы?
Но тут же отмахиваюсь от этой мысли. Зачем Вове мои проблемы?
– Я знаю, как ты волнуешься за сына. Но это другое. С дочкой все в порядке? – спрашивает он, пока едем на лифте.
– Да…
– С матерью?
– Да.
– Тогда что, черт побери, происходит?
Мужчина нависает надо мной, упираясь одной ладонью в стену.
– Да ничего не происходит. Все хорошо.
– Ты врешь. Я же вижу, что тебя что-то тревожит! Катя!
Он берет мое лицо в ладони, заставляет поднять голову и посмотреть на него.
Все эти ночи мы провели вместе. Но сейчас меня охватывает странная дрожь. Словно мы впервые заперты с ним в тесной кабинке лифта и рядом нет никого, кто бы смог помешать.
– Скажи мне! – шепчет прямо в губы. – Ну же! Скажи, что тебя беспокоит?
И я выдыхаю прежде, чем успеваю сообразить:
– Ты! С кем ты был той ночью?
На лице Вовы, которое еще секунду назад было напряженным и хмурым, теперь изумление.
– Какой ночью? – он недоуменно смотрит на меня. – О чем ты?
– “Котик, ты скоро?” – передразниваю противным голосом. – Уже забыл?
Он с минуту вглядывается мне в лицо. Причем так, будто видит впервые. А затем начинает смеяться.
Лифт останавливается. Я отталкиваю Вову и выхожу. Тот идет за мной, продолжая ржать как конь. Не выдерживаю.
Разворачиваюсь к нему перед дверями квартиры и упираю руки в бока.
– Что тут смешного?! Скажи мне, и я посмеюсь!
– Катя, ты ревнуешь? – в глазах мужчины прыгают бесенята.
– Нет! – мои щеки заливает румянец. – С чего мне тебя ревновать? Мы просто спим вместе. Без обязательств. Ты же сам так сказал!
Он перестает смеяться и мгновенно становится серьезным. Делает шаг ко мне. Я отступаю, сердясь на него. Сердясь за то, что он прав: это ревность и она не дает мне покоя.
Вова загоняет меня в угол, прижимает к двери соседской квартиры. Берет мое лицо за подбородок, поднимает и говорит мягким голосом:
– Ревнивая ты моя. В тот вечер я был на семейном сборе. После ужина все мужчины идут покурить и выпить в отдельную комнату, а заодно и дела обсудить. Это традиция. Оттуда я тебе и звонил.
Чувствую себя глупо, но продолжаю упрямиться:
– И кто ж тебя котиком называл? Двоюродная сестра?
Он улыбается:
– Угадала, двоюродная сестра. Только не меня. Анжелка так своего мужа зовет. Он в два раза старше ее и ему очень нравится быть котиком для своей молодой жены!
Вот теперь мне еще и стыдно.
Веду себя как полная дура. Ревную на пустом месте, выдумываю черти что.
За дверью, к которой я прижимаюсь, слышится возня.
Ну вот, теперь еще и соседка в курсе наших отношений.
Вова, похоже, тоже понял, что за нами подглядывают. Он притягивает меня к себе:
– Не бери в голову. Я не из тех мужчин, которые трусливо изменяют за спиной своей женщины. Если решу прекратить нашу связь, то скажу тебе прямо об этом.
Мое сердце сжимается.
Я и так это знала. Вова не будет врать и скрываться. Он действительно не из тех, кто тайком заводит интрижки, ему это не нужно.
Только почему мне так больно думать об этом?
* * *
После того случая Вова начал уделять мне больше внимания. Звонит даже днем, когда находится в офисе или на встречах с партнерами. О переезде к нему разговоров не заводит, но в моей квартире постепенно начали появляться его вещи. Зубная щетка, несессер с мужской косметикой, домашняя одежда, костюмы из дорогой ткани с ярлыками известных фирм…
Однажды пришел с ноутбуком, долго работал в гостиной, да там ноутбук и оставил. Теперь каждый вечер, пока я готовлю ужин, он сидит перед экраном, просматривая какие-то документы.
Тамара приходит ко мне каждый день, помогает с хозяйством по дому. Иногда задерживается до вечера, когда на пару часов. Я безумно ей благодарна, ведь она взяла на себя и уборку, и покупку продуктов.
Я же пытаюсь найти информацию, как отстоять сына. И с каждым днем надежды все меньше. Все что удается выяснить, так это то, что суд в любой момент может встать на сторону биологической матери. Той достаточно доказать, что я не справляюсь со своими обязанностями и что ребенку со мной очень плохо.
А Люда недвусмысленно дала понять, что именно это она и собирается сделать.
– Катя, вы бы прогулялись по свежему воздуху, – говорит Тамара, слыша мой очередной вздох. – А то совсем здесь зачахнете. На улице сегодня такая погода хорошая. Небо ясное, солнышко светит, даже не верится, что зима.
Да, что-то я уже три дня никуда не выходила. Натянуто улыбаюсь:
– Вы правы, нужно размяться. Заодно и подарки к Новому году куплю.
До праздника осталась неделя. Так быстро время летит!
* * *
Свежий воздух отрезвляет. Я иду по улице, разглядывая светящиеся гирляндами витрины и окна домов. На улице мороз, но небо действительно ясное, и солнце слепит глаза.
В кармане звенит телефон.
Элеонора.
