представить, когда увидит все это. Но внезапно безотказная до сих пор бэха заглохла на перекрестке, и я, глянув в зеркало, внезапно осознал, что зрачки у меня ну, бля, чисто как у нарика. Здоровенные, аж радужки не видать. И то, что как я ни затыкаю интуицию, меня на самом деле почти колбасит, сердце молотит как бешеное. Да что за на хер-то? С чего я докатился до трясучки истерической, как телка перепуганная?
— Да не насрать ли с чего?! — рявкнул себе же, заводя тачку и разворачиваясь с визгом через две сплошные, и проорал засигналившим моей борзости соседям по дороге. — Пошли на хуй у меня жопа горит!
Понесся обратно и чуть не впоролся лоб в лоб с серебристым седаном «Ауди», вылетевшим, как демон из ада, из переулка, где был салон. Обматерил слепого мордатого торопыгу и подкатил к дверям самым. Почесал в затылке, скрипя мозгами на тему, как оправдаю перед Катькой свое возвращение.
— Ой, бля, да никак, — отмахнулся от невозможного. — Ну дурак и все тут, тоже мне новость.
Вылез из машины, думая, прихватить ли что-то из веников, но тут из дверей салона выпорхнула Аня, тарахтя по телефону, и, не заметив меня, потопала к своей тачке.
— Да, забрали, — дрожащим голосом сказала она кому-то, и бум! — вот тут мое молотившее сердце замерло, а нервы натянулись струнами звенящими, приводя всего в боевую готовность. — Нет, прямо из салона. Пришлось так. Да знаю, что палевно! А что я могла сделать? Да легко тебе говорить! Ты же только и делаешь, что умничаешь издали да бабок дожидаешься! А я все сама! И что, что ты все организовал? Исполнять-то мне! А эта бешеная чуть глаз одному из этих амбалов не выколола! А если бы она на меня…
— Если бы что, Анчутка? — прорычал я ей в самое ухо, жестко ухватив за локоть. — Катька моя где?
Колькина подружка завизжала, роняя телефон, но я ее заткнул, приложив спиной об стену. Не покалечил, но дух вышибло, останавливая шум.
— Андрюша! — Лицо девки исказилось сначала в испуге, потом изумлении, глаза заметались, и через секунду она скривилась, имитируя расстройство. — Как хорошо, что ты появился! Я как раз собралась Коленьке звонить, рассказать, что Катя пропала. Я вышла покурить, вернулась — нет ее. Она ведь с тобой, да? Что же она меня не преду…
— Не еби мозги, Анька! Катька, спрашиваю, где?!
— Не знаю, я думала она к те…
— Брешешь! — Я прихватил сучку за горло, и прижал чуть. А мою глотку стиснули паника и ярость. Как же я отпустил тебя, конфеточка моя, как не доглядел!
— Что ты делаешь! Отпусти!
— Где. Моя. Женщина.
— Я не знаю! Помогите! — заметив прохожих, Анька заголосила и попыталась отбиться. Махнула своими яркими когтями, метясь в глаза, но я изловил ее грабарки и прижал к стене над головой.
— Помогите! Насилуют! — опять завопила она.
— Да сдалась ты мне! А вы мимо шли — так и валите! — огрызнулся я на завозмущавшихся незнакомцев, и те оказались, видно, не из героев. Свалили от греха подальше. — Слушай, дрянь, ты лучше колись. Я же из тебя все вытрясу, ты о том, какой я гад с бабами, слышала небось.
По округлившимся в ужасе зенкам понял — слышала. Ну вот и супер, пусть моя поганая слава поработает на пользу в кои-то веки.
— Я не зна…
— Не пизди! — рявкнул и тряхнул, отрывая от земли.
За Катьку мою угроблю. Насрать, что баба, мой грех будет.
— Коля тебя уроет! — захрипела она, и наконец из суки полезла ее злость: — Сдохнешь, козел!
— Уроет или нет — еще вопрос, когда узнает, что ты его сестру сдала уроду и насильнику. Сдала ведь, паскуда, или продала даже.
— Да какая она сестра! Мошенница! Колька — дурак, и ты туда же, поверили в ее россказни! Она воровка и мошенница, мы с отцом все о ней узнали!
— Слили вы ее за бабки сто пудов, а не узнали.
— Да какая разница! Забрали эту аферистку, и хорошо!
— Дура ты! Куда забрали, отвечай!
— Это Катя ваша — дура и тварь неблагодарная! Жила как в раю, все имела! Так нет же, предала мужчину порядочного, обокрала и в бега подалась.
— Куда забрали?! Ну! Считаю до трех и ломаю тебе запястье. — Я сжал ее руки, и Анька опять заголосила.
— Чего с девчонкой творишь, урод! — влез какой-то незнакомец и попытался огреть меня палкой. Не отпуская горла Аньки, повернулся и встретил его ударом ноги в грудь. Отдохни, спаситель, бля.
— Ну? — треснул дрянь об стену лопатками еще раз. — Говори или выбирай: правая или левая. Для начала.
— Я должна была отвезти ее на съемную квартиру! — выпалила девка, хватая воздух. — И дать им фору час-полтора, прежде чем поднять тревогу!
— Адрес, — потребовал я и потащил спотыкающуюся продажную шкуру к бэхе. — Со мной поедешь.
— Ни за что! Отпусти!
Но я, не слушая, волочил ее за собой, набирая свободной рукой Камнева.
— Яр, Катьку забрали, я за ней, — без прелюдий сказал ему и продиктовал адрес. — Анька Колькина со мной. Это она Катьку продала. Оставлю ее в тачке, пусть забирает и решает сам.
— Коля тебе не поверит, ублюдок! Он меня любит!
— Не поверит — сам дурак.
Похуй мне сейчас и на эту тварь, и на Кольку. Нет, на Шаповалова я еще и злюсь пиздец как. Это его вина, его и его болтливого языка, на хера выложил все своей подстилке тупой. Любит он ее, ага. Доверяет. Секретов у них нет, не то что у нас, да, Катюха?
— Отпусти-и-и! — задергалась снова Анька, когда стал запихивать в машину.
Бросить бы ее — адрес уже есть. Но не факт, что не спиздела, и не надо мне, чтобы предупредила сообщников. Но чуть отдохнуть можно отправить. Я точно рубанул ребром ладони в основание ее черепушки, и Анька обмякла.
Нужный адрес оказался особнячком за высоким глухим забором на окраине. Правильно, как девушку, похищенную, куда-нибудь в гостиницу тащить? И, судя по тому, что услышал в разговоре Аньки, моя девочка и просто так даваться не собиралась, дралась. Это и радовало, и пугало. Моя маленькая боевая тигрица. Только бы тебе за это не досталось сильнее, пока я до тебя доберусь. И только бы тебя отсюда еще не увезли.
Припарковался я через два двора от нужного дома. Пристегнув руку еще отдыхающей в беспамятстве Аньки наручниками к ручке двери, я нашарил под сиденьем травмат. Поменял пару патронов на
