бы ты была беременна и упала? Мы бы разбирались, кто виноват?
Дергаю плечом, потому что его реально обжигает. Обняв Назара, перевожу взгляд на изменившееся лицо Ольги. Ой, какая же я все-таки дура! И он дурак… Она же посинела от ревности. Неужели Назар правда не замечает, что эта женщина в него влюблена? Впрочем, я тоже хороша. Чтобы не выглядеть ревнивой истеричкой, закрывала глаза на очевидное. И может, даже подвергала себя риску. Учитывая тот факт, что мое сегодняшнее падение могло закончиться чем угодно. Конечно, у меня нет доказательств тому, что Ольга уронила меня специально, но видя, как ее трясет от ненависти… Какие еще доказательства здесь нужны? Даже интересно, что заставило слететь ее маску. Уж не разговоры ли о моей гипотетической беременности?
– Ладно, любимый. Ты, как всегда, прав.
Глаза Назара удивленно распахиваются. Я даю себе обещание почаще так его называть, а не только чтобы позлить сверлящую меня ненавидящим взглядом стерву. Потому что он любимый, да. Мой любимый. Сколько бы телок на него не облизывалось, Назар выбрал меня. И только на меня он смотрит так, что в душе екает. Черт с ним, с этим пилоном. У моего великолепного муженька и без всяких танцев от меня сносит башню.
– Вот и прекрасно. Пойдем, я тебя провожу.
Назар подхватывает меня на руки и под взгляды собравшихся несет к выходу. Девчонки нам улыбаются. Прелесть, а не мужик, да? Обожаю его. Напоследок наши взгляды с Ольгой встречаются. Выкуси, тетя. Он мой. И кстати, если ты решила меня покалечить, твой план не сработал. В его руках мне с каждой секундой все лучше.
– Может, врача?
– Нет. Лучше волшебный поцелуй, – постукиваю пальцем по щечке. Назар усмехается, но целует. Я медленно отступаю к столу, тяну его за край выбившейся из брюк рубашки.
– М-м-м… Ты же ударилась.
Ага. Еще как. А еще вспотела. И мне бы не мешало помыться, но… Я так его хочу! Боже, мне просто нужно его пометить. Прямо сейчас. Закусив губу, снимаю спортивный топ. Грудь подпрыгивает. Назар глухо стонет. Ведет по моей щеке пальцами, а я ловлю их ртом.
– Повтори еще…
– Что?
– Повтори, что ты там сказала.
Мне даже не надо уточнять, что он имеет в виду.
– Любимый… Ты мой любимый.
У него аж глаза подкатываются. О, да… Это какой-то особенный кайф, когда твой мужчина вот так на твои признания реагирует. Даю ему время, чтоб отдышался. Поддев лямки, чувственно стягиваю с себя шорты. Медленно поворачиваюсь и, широко расставив ноги, укладываюсь животом на стол. Звягинцев аккомпанирует мне потоком отборной брани, которым он, видно, компенсирует отсутствие красноречия. Чувствую себя ну просто роковой женщиной. Развязно виляю задницей.
– Лялька, черт… У меня с собой нет резинок, – шепчет мне между лопаток.
– В первый раз, что ли? – усмехаюсь я и, заводя за спину руку, с удовольствием выпускаю коготки. Задница у моего мужа просто великолепная. Всю её располосую! Всю. – Ой, а ты запер дверь?
– Нет, конечно, – рычит, погружаясь в меня толчком. Низ живота пронзает молнией. Осознание того, что нас вот так могут застукать, обостряет эмоции донельзя. Но мне больше не стыдно за то, что я чувствую. Спасибо мужу. После той истории с Антоном он настоял на разговоре, который на многое мне открыл глаза. И пусть мне было мучительно стыдно выворачивать душу перед Назаром, результат того действительно стоил. Я поняла, что меня возбуждала сама ситуация, но не Антон. Вот почему я слилась, когда пришло время активных действий.
Осознание запретности происходящего заводило особенно потому, что оно как будто еще сильнее спаивало нас с Назаром и укрепляло возникшее между нами доверие. К тому же, не буду скрывать, мне не чуждо тщеславие. Мысль о том, что Антон, возможно, жалеет, что я принадлежу его другу, меня будоражила. Я столько лет страдала от своей неразделенной любви, что мне хотелось, чтобы и он тоже чуть-чуть помучился. И хоть на секундочку пожалел, что вовремя меня не разглядел. Любила ли я его в тот момент? Наверное, уже нет. Ведь когда любишь, не хочешь ранить. Жаль, Назар так поздно мне это объяснил. Я даже представлять не хочу, как тяжело ему было. Если бы я могла отмотать назад тот вечер, мы бы провели его по-другому.
– Назар!
– Ух ты ж черт, лялька. Сделай так еще раз.
Телом проходит дрожь. Я переживаю эту чувственную агонию и послушно его сжимаю.
– Да! Ну ты даешь. У меня там синяки скоро будут. Ты такая тугая, лялька. Такая для меня мокрая.
– Обожаю твой грязный рот, Звягинцев.
– Только рот? – прикусывает ухо и вдалбливается с оттяжкой.
– Все в тебе обожаю. Ты мой самый лучший. Самый…
– Любимый.
– Да. Самый любимый.
Назар резко выходит и рывком разворачивает меня к себе. Мы даже наполовину не голые, у него так вообще одна ширинка расстегнута, но наши души обнажены. Хочу его до боли. И это промедление – чистый садизм. Но я не тороплю события. То, что я в его глазах вижу, гораздо важнее продолжения. Вообще важнее всего…
– Я люблю тебя, лялька. – Назар медленно нашаривает мою руку и прикладывает к своему колотящемуся сердцу. Я закусываю губу, не желая испортить этот миг своими рыданиями. – И вроде ручка у тебя маленькая… – целует мою ладошку. – А яйца у меня большие. Но ты так крепко за них взялась. И держишь… Держишь.
– И никогда не отпущу, – угрожаю со всхлипом. – Даже не надейся. Детей тебе рожу, хочешь?
Глаза Назара вспыхивают адским пламенем.
– Ты сама еще дите, лялька. Но когда-нибудь… Ч-черт. Иди сюда. Меня заводят эти мысли.
– Я взрослая женщина! – обвиваю его ногами. – Я твоя женщина. Ты мой единственный.
– Да. О, да.
ГЛАВА 28
Если я тебе больше не нужна,
Тогда и ты мне на?
«Не нужна» – Лобода
Лала
– Это что же получается? Назар у нас козерог? – интересуется Марфа, покручивая в руках бокал.
– Все верно. Никогда бы не подумал, что ты веришь в гороскопы, – смеется Звягинцев.
– Еще бы мне в них не верить, –
