снимаю брюки. Оставшись в боксерах, сбрасываю на пол с постели испорченную подушку и откидываю одеяло. Она права, хватит на сегодня неприятных сюрпризов. Шагнув к Марине, приподнимаю ее над полом, утаскивая в кровать.
— Я тоже! Иди ко мне, королева. Весь день о тебе думаю!
— Ярослав, подожди! — пробует она меня остановить, но я уже встречаю ее мягкие губы и накрываю своими.
Знаю, что веду себя, как чертов варвар, прижимая к себе, но как ждать, когда руки сами тянутся к ней в желании чувствовать и брать. Быть с ней.
Я опускаю Марину на подушку и сразу целую глубоко, лишая возможности сопротивляться и думать о постороннем. Она не будет одна, никогда. И забудет об Анжелке. Обо всех забудет! Как забыл о других я сам…
У Марины под сорочкой нет белья и, едва мои пальцы ложатся на голые бедра, пробравшись под шелк, я каменею в паху, впитывая ладонью их теплую и гладкую нежность. Сжимаю в пальцах ягодицы, доставая языком до сладкого неба. Целую долго и жадно, соскучившись за день по ее дыханию.
Она права, когда троллит меня с этими чертовыми поцелуями. Не знаю, откуда взялась эта потребность, раньше я подобного не чувствовал, а теперь сам себе противоречу. Но как отказаться от ее губ, если я час в ресторане смотрел на них, помня их мягкость и вкус. Представляя, как они сомкнуться на мне, даря ласку. Готовый кончить от одной мысли о том, что войду в ее рот. Как хочу этого…
Марина проводит ладонями по моим плечам, и я отрываюсь от нее, поднимая голову. Касаюсь носом щеки, давая ей выровнять дыхание.
— Ты пахнешь абрикосами и миндалем, королева. И сегодня была самой красивой.
Губы Марины улыбаются, когда она поднимает ресницы и смотрит на меня, от моих поцелуев зарумянившись на скулах.
— Борзов, бассейн не самое подходящее место, чтобы оценить девушку. Ты решил поднять мне настроение?
— Нет, — совершенно серьезно отвечаю. Протянув руку, достаю из ее светлых волос почти выскользнувшую шпильку и намеренно распускаю их. — Я лучше знаю, Марин.
Улыбка на ее губах меркнет, но серые глаза смотрят прямо, и мне сейчас не оторваться от них.
— Да, ты знаешь, — соглашается она. — Трудно поспорить с таким опытным мужчиной.
— Вот и не спорь, — выдерживаю ее взгляд.
Она ничего не забыла, но понимает, что я не лгу, а это уже дорогого стоит.
— Ну, ты тоже был ничего — там в бассейне, — вновь улыбается. — Только в следующий раз я захвачу с собой беруши, чтобы не слышать, как бурно обсуждают посторонние девушки моего мужа и его выдающуюся харизму. Какая интересная, оказывается, у тебя жизнь, Борзов.
Я склоняюсь над ней и потираюсь возбужденным членом между ее ног, заставляя Марину впиться пальцами в мои плечи и раскрыть губы.
— Она здесь, с тобой, милая. Чувствуешь?
— О господи, Ярослав… Откуда ты только берешь силы! Я же видела, как тебя измотал кросс. Да еще драка!
— На тебя моих сил точно хватит. Хочу видеть тебя, Марина!
Я ложусь на спину и притягиваю ее на себя, усадив на бедра.
Она смотрит расслабленно, волосы рассыпались по груди и плечам… Я отвожу их на спину, спуская руки по ее предплечьям. Глажу ноги, без стыда забираясь ладонями под сорочку, и ловлю себя на том, что затаил дыхание. Смотрю на Марину, и в какой-то момент мы замираем оба, когда она вдруг проводит рукой по моим волосам на виске и спускает ладонь на щеку. Но, встретив мой взгляд, сжимает пальцы, убирая их от лица.
— Только не спрашивай меня, о чем я думаю, раз поймал.
— Не буду. Разденься!
Она секунду ждет, но отнимает от меня руки и снимает сорочку через голову, вновь рассыпая вокруг себя волнистые пряди. Я тут же накрываю ее груди своими ладонями.
— Тебе не холодно?
— Нет.
Провожу большими пальцами по темно-розовым соскам, ощущая их упругость и разбуженное желание, и спускаю ладони ниже, под грудь, пробуя ее приятную тяжесть. Слушаю, как бьется у Марины сердце и как высоко она дышит…
— Ты такая красивая, — вновь говорю, больше не удивляясь себе. Слова срываются сами.
— Обычная.
— Нет, ты очень красивая, королева. Если бы я умел сказать лучше, я бы сказал.
— А если бы не была? Что бы это изменило для нас?
Теперь я задумываюсь, прежде чем ответить.
— Ничего. Я тебя всегда хотел. И тогда, когда ты была Мышью. Ты смогла меня зацепить с первой встречи. Каждый день представлял, как нагибаю строптивую гордячку-жену, раз и навсегда отучая мне сопротивляться…
— Борзов, как это у тебя получается? Я сижу на тебе голая, но у меня от смущения краснеют уши.
— Это еще не все. Продолжение всегда было интереснее.
— О, кажется, я догадываюсь, в какой позе ты заставлял вымаливать у тебя прощение.
— Тебе нравилось. Ты всегда впечатлялась.
Жаль, что я так редко слышу ее смех.
— Даже не сомневаюсь!
— И просила тебя приласкать. Вот здесь!
В спальне разбросаны вещи и мебель, где-то в прихожей на полу остались лежать драгоценности… Но нам сейчас нет дела ни до брошенных бриллиантов, ни до хаоса, который посеяла моя прошлая жизнь. Ни до мира Стального Босса. В этой спальне мы по-настоящему одни и наедине друг с другом.
У меня сильные руки, а жена весит всего ничего. Я обхватываю ее тонкую талию и поднимаю над собственной грудью, приближая к себе.
— Ярослав! — Марина взмахивает руками, но я командую:
— Обопрись о стену! — прежде чем отрываю голову от подушки и касаюсь ее горячим языком между разведенных ног. Жадно повторяю ласку, встречая болезненную пульсацию в собственном паху. Припав губами, слышу, как она, охнув, выгибается. Пробует свести бедра, но в таком положении она полностью открыта мне, и я не собираюсь ее отпускать. Глубже ласкаю нежную плоть, обхватываю губами до тех пор, пока она не начинает, постанывая, двигаться надо мной…
— Яр-р! — вдруг призывно шепчет с таким мягким выдохом, что я едва не кончаю от этой ее мольбы.
Сейчас мы либо кончим вместе, либо я сойду с ума.
Я опускаю ее, разворачиваю к себе спиной и ставлю коленями на кровать. Встаю сзади, пока еще могу мыслить. Она послушно прогибается под моей рукой, стягивает пальцами простынь, опуская стройные лопатки,
