остальные. Поэтому тему развивать не стала, а после завтрака без обсуждений собралась и села в машину.
Лишь по дороге в Москву стало понятно, почему Гадаровы старшие так спокойно отнеслись к нашему с Демидом отъезду.
– Куда мы едем? – уточнила у него спустя минут двадцать.
За то время, что мы были в дороге, мой спутник не проронил ни слова, а лишь упорно смотрел перед собой. И это серьезно нервировало.
– Домой.
Последовал ответ, который вместо того чтобы успокоить, лишь сильнее взволновал.
– Дём, я не хочу туда возвращаться, – прошептала расстроено. – Мне там будет страшно.
Анализируя свои эмоции в день нападения, вчера и сегодня, я все больше приходила к выводу, что не смогу продолжать снимать ту квартиру. Слишком живое воображение и хорошая память никогда не дадут мне в ней до конца расслабиться и отпустить ситуацию.
А жить в постоянном стрессе, гнать мысли по кругу, как надо было поступить, и почему я сделала так, а не по-другому, непременно довело бы меня до нервного срыва.
Так зачем насиловать себя, если мне от этого плохо?
Не хочу туда возвращаться.
Вот не хочу. И точка.
– Ко мне на квартиру, – поправился Демид, правильно расшифровав мой страх. – Вообще забудь про то съемное недоразумение. Мы теперь вместе. И я хочу, чтобы ты была только моя.
– Собственник, да?
– Еще какой! Я так долго ждал, что заслужил это, – Гадаров сцапал мою ладошку, положил себе на колено и сверху накрыл своей горячей рукой. – Я сам себе присудил право на тебя днем и ночью.
– А, по-моему, это неправильно, – качнула головой. – Людмила нас не поймет, а делать вид, будто ты живешь у себя, а я у себя, кажется мне немного...
– Трусливым? – взглянул искоса Демид. – Саш, хватит рассуждать, как ребенок, ты уже вполне взрослая девушка. Что касается мамы, она прекрасно знает, куда мы поехали, и, поскольку уже много лет замужем, думаю, все отлично понимает.
– Ты ей сказал?! – обалдела от услышанного.
– Да, но расписания не дал. Да и вообще, мы же не будем заниматься любовью постоянно, а только большую часть времени.
– Демид!
– Пошутил, родная! Просто все мы взрослые люди. Поверь, родителям или Тёмычу хватит такта заранее нам позвонить и предупредить о встрече, прежде чем нагрянуть в гости.
Вспомнили про телефон, как он тут же себя проявил.
Не успели зайти в квартиру, как Демиду поступил входящий вызов. Из разговора догадалась, что речь о новом судебном деле. Решив не стоять над душой, пошла осмотреться в квартире и очутилась в спальне.
Комната явно разрабатывалась дизайнером, но выглядела какой-то нежилой и холодной. Может быть, из-за отсутствия личных вещей или так любимого многими стиля хай-тек и минимализма.
Не знаю. Однако даже в мыслях я не посмела бы заикнуться о том, что в ней следует что-то изменить.
Это была комната Демида, а я, несмотря ни на что, до сих пор испытывала перед ним благоговейный трепет. И, видимо, никогда от этого чувства уже не избавлюсь. Привыкла, что он мой идеал, мой рыцарь, мой защитник, мой друг и наставник, мой любимый и моё все. И по-другому никогда не будет.
Закусив губу, обняла себя за плечи и так и замерла посредине комнаты. Мыслей было не то слишком много, и они затмевали собой одна другую, не то не было совсем. На этот вопрос не смогла бы ответить, даже если бы сильно постаралась напрячь память.
К действительности же вернул голос Демида:
– Я не спросил тебя, хочешь ли ты сюда ехать. Просто взял и привез без твоего согласия. Ты расстроилась?
Он остановился за спиной, но не прикоснулся, снова держал дистанцию. Я обернулась сама, улыбнулась и пошутила:
– Ты мой босс.
Мужчина не отреагировал, остался серьезным и внимательно смотрел на меня своими серыми глазами, словно пытался прочесть мысли.
– Я не хочу быть твоим боссом, Сань. Мне просто хочется быть с тобой. Любить тебя. Заботиться о тебе. Всегда, – произнес он проникновенно, а спустя пару ударов сердца добавил. – Если хочешь, я сейчас же отвезу тебя обратно, но, родная, не отказывайся от нас.
– Ни за что, – сама сделала шаг навстречу и обняла своего любимого.
Привыкший принимать решения единолично, не ждать ни от кого одобрения и ни перед кем ни отчитываться, сейчас Демид строил диалог, узнавал мое мнение и старался под него подстроиться. И этим ломал свой привычный облик сурового, бескомпромиссного и жесткого человека.
Он делал это ради меня. И оттого в душе сияло собственное солнышко.
– Мне показалось, что эта спальня напоминает зал суда – все функционально, стильно, но сурово, чтобы запугать нарушителя, – выдала в итоге, объясняя свое отчуждение. – Я хочу остаться здесь, но не представляю себя в этой комнате.
– А я все еще не могу поверить, что ты выбрала меня, – с улыбкой произнес Гадаров, обнимая в ответ. – Всякий раз, когда вижу на твоем лице задумчивое выражение, мне кажется, что я заманил тебя в ловушку, а потому чувствую себя виноватым.
– Дём, дай мне немного времени привыкнуть к тому, что я принадлежу тебе, и я снова стану прежней чумой, – поднявшись на носочки, игриво прикусила его подбородок.
– Прежней обожаемой чумой, – наклонившись, мужчина чмокнул меня в нос. – И как ты будешь ко мне привыкать?
– Знаешь, есть такое выражение: чтобы принять какую-то мысль, с ней нужно переспать. А ты, помнится, устал, – прошептала едва слышно. – Думаю, тебе надо лечь. И мне тоже.
Взвизгнула, когда неожиданно оказалась на руках у Демида.
– Ты уверена, что уже оправилась после больницы? – спросил он, легко меня удерживая, словно я ничего не вешу.
– Я в полном порядке, разве что еще чуть-чуть ошарашена и... – оборвала фразу, ощутив, как запылали щеки.
– И не совсем готова, – закончил Гадаров, хитро улыбаясь. – Но уж это я беру на себя…
– Ты говорил, что после вашего знакомства с Алисой, вы несколько раз бывали вместе, – не смогла удержаться и не задать интересующий меня вопрос.
Да, оказывается, ревность очень кусая штука.
И безумно приставучая.
– Верно.
Демид внимательно вгляделся в мои глаза и кивнул, подбадривая на дальнейшие расспросы.
– Она тебе все же нравилась, иначе ты
