если это означает, что я должен нарушить правила, тогда я их нарушу.
— А как насчёт здесь? — Она коснулась своего сердца. — Что, если бы тебе пришлось сделать что-то, что причинило бы мне душевную боль?
— Никогда.
— Но что, если бы у тебя не было выбора? Что, если… ты … Чезаре дал бы тебе контракт, который причинил бы мне боль? — Это было настолько близко, насколько она могла подойти к тому, чтобы задать вопрос, не предполагая, что она ему не доверяет.
— Я бы не стал этого делать. — Его руки скользнули вокруг её тела, притягивая ближе.
— Я думала, смерть — твоё единственное освобождение.
— Это не обязательно должна быть моя смерть. — Он наклонился и поцеловал её, его губы прижались к её губам так мягко и нежно, что она почти не могла поверить, что он предполагает, что может убить Чезаре.
— Но… что будет дальше?
— Ты, — застонал он ей в рот, и она запустила пальцы в его волосы, притягивая его к себе. Она хотела большего. Ещё поцелуев. Ещё больше его горячего тела, прижатого к её. Чтобы его сильные руки крепко держали её, защищая. Он оберегал её. Он всегда защищал её.
И всё же слова отца раздражённо звучали в её голове.
Они нехорошие люди.
Человека определяют границы, которые он не пересечёт.
Они будут притворяться твоим парнем, твоим любовником, твоим другом…
У неё закружилась голова, и она прильнула к нему, наслаждаясь его вкусом, недозволенным трепетом от того, что её обнимает бандит в её спальне, даже после того, как отец предупредил её. Здесь не было ничего, кроме слабого шума уличного движения, грохота басов, когда Мигель практиковался в гостиной, и случайного стука шагов, когда Итан загружал оборудование для концерта. Почему она не могла получить это, получить его? Почему ей было недостаточно того, что она знала его сердце и приняла его таким, какой он был внутри?
— Я хочу тебя. — Она прижалась бёдрами к его бёдрам, чувствуя твёрдую длину его эрекции под ширинкой. — Рокко. Сейчас же.
Ей нужно было почувствовать их связь, знать, что она была права, а папа ошибался.
Рычание удовольствия вырвалось у него из груди. Его руки скользнули вверх по её ногам к бёдрам и под юбку.
— Это опасное желание. Я не в хорошем настроении.
— Я не хочу нежности. — Она прикусила его нижнюю губу, и его пальцы впились в её задницу.
Он накрыл её лоно своей тёплой ладонью, и она почувствовала почти безумную потребность соединиться с ним и смыть слова своего отца.
— Это не ты, — тихо сказал он.
Нет, это была не она. Она никогда не была сексуально агрессивной. Когда она была с Рокко, он всегда брал на себя инициативу. Он был её учителем во всём, и она была прилежной ученицей. После того, как она переехала в Вегас и начала встречаться с другими мужчинами, она пыталась самоутвердиться, но это не доставляло ей такого же удовольствия, и она никогда не встречала такого доминирующего мужчину, как Рокко.
— Я открываю для себя совершенно новую себя. Я принимаю хаос, от которого убегала всю свою жизнь.
— Я хаос? — Уголки его губ приподнялись.
— Да.
С низким рычанием он отодвинул её трусики в сторону и провёл пальцем по её влаге. Его глаза потемнели почти до черноты.
— Ты мокрая.
— Для тебя. — Она покачала бёдрами, прижимаясь к нему, вжимаясь в его пальцы.
— Грейс… — Его голос сорвался на охрипший стон.
— Пожалуйста. Прямо сейчас. Ты мне нужен. Мне нужно чувствовать себя ближе к тебе.
— Чёрт. Я никогда не смог бы сказать тебе «нет». — Он засунул в неё толстый палец, и она ахнула.
Должно быть, это был вздох, который сломал его, потому что он сжал её рот в яростном поцелуе и сильно и глубоко погрузил палец в её влажность.
— О Боже. Да.
— Скажи мне, чего ты хочешь, Грейси. — Он добавил второй палец, согнув его, чтобы погладить чувствительное местечко внутри неё, которое примет его пирсинг, когда он, наконец, соберётся трахнуть её.
— Ещё. — Она не просто хотела его пальцев или грубости; она хотела его грязных разговоров, нефильтрованных слов, из-за которых каждая их встреча казалась опасной и грязной.
— Больше чего? — Его голос был чувственным шёпотом ей на ухо. — Ты хочешь больше пальцев в своей скользкой киске? Ты хочешь, чтобы мой член вошёл в тебя? Ты хочешь, чтобы мои зубы кусали твои соски? Ты хочешь, чтобы мой рот был на твоей горячей, тугой, влажной пизде?
Она застонала, когда его слова усилили её возбуждение на сто градусов. Никто никогда не разговаривал с ней так, как Рокко. Его слова заставили её почувствовать себя желанной и грязной одновременно.
— Я хочу всё это.
— Жадная девчонка. — Он добавил третий палец и толкнулся сильнее, его ладонь потирала её клитор, а другая рука скользнула в вырез платья, чтобы обхватить её грудь.
Грейс выгнулась навстречу ему, тёрлась грудью о его руку, насаживаясь на его пальцы. Она чувствовала себя распутной, дикой и отчаянно нуждающейся в освобождении.
— Господи Иисусе, ты вся горишь, dolcezza. Я мог бы играть с твоим телом весь грёбаный день. — Он наклонился и завладел её ртом, его поцелуй был яростным и страстным, его язык охватывал каждый дюйм. Требовательный. Доминирующий. Она скучала по этому. Скучала по нему. Скучала по всему, что у них было вместе. Шесть лет, которые она потеряла, сбежав. Теперь она хотела его вернуть.
— Дай это мне, cara mia. — Его голос стал низким и хриплым. — Я хочу почувствовать, как ты кончаешь мне на руку. Я хочу, чтобы твои соки были на моих пальцах.
Он увеличил свой ритм, крепко прижимая ладонь к её клитору с каждым ударом. Грейс извивалась в его объятиях, раздвигая ноги, чтобы вместить его руку, точно так же, как он учил её в первый раз, когда использовал свои пальцы, чтобы довести её до оргазма.
— Ты близко?
— Да, — прошептала она.
— Кончай! — Он сильно прижал ладонь к её клитору, и оргазм обрушился на неё, сотрясая тело изнутри. Рокко заглушил её крик поцелуем, его умелые пальцы растягивали её оргазм до тех пор, пока у неё не ослабли колени. Прежде чем она полностью освободилась, он вытащил из кармана презерватив и освободил свой член от оков.
— Ты готова для меня?
— Да. — Её сердце всё ещё колотилось от прилива оргазма, но она всё ещё жаждала большего.
Рокко сорвал с неё трусики, как будто они были сделаны из тонкой бумаги Затем он просунул руки под её задницу и легко
