я захожу в раздел ужасов и триллеров. Хочется приглушить тоску переживаниями иного характера.
Эйне залипает в телефоне и неожиданно, когда я уже почти выбрала, спрашивает:
– Ты в квартире Темыча была?
– Что?..
– В его квартире. Знала, что у него хата своя есть?..
– Конечно, – киваю, глядя на его сосредоточенный профиль, – я там бывала…
– И как?..
– Что как?
– Как квартира?
– Хорошая.
– Нравится тебе? Хотела бы в ней жить? – спрашивает, не поднимая головы от телефона.
– Не поняла сейчас…
Вздохнув вроде бы с раздражением, поднимает на меня взгляд.
– Он готов ее переписать на тебя взамен твоей доли в родительской квартире.
– Он на это согласился? Сам?..
– Сам, Кристина, – усмехаетя одним уголком губ, – никто его не обижал.
– А Кристина Дмитриевна?.. Она в курсе? Она тоже согласна?
– А какое нам до нее дело? Квартира оформлена на Бурковского. Он совершеннолетний.
Меня охватывает волнение. Сердце в груди стучит быстро – быстро. В голове роятся сотни мыслей.
Как?.. Каким образом? Тёма сам предложил или… нет?.. Как он согласился на такое?.. Я же не единожды просила его отдать мне мою долю в наследстве, и ответ был всегда один и тот же.
– Ты точно не угрожал?.. – лепечу еле слышно.
– Кристина… не испытывай мое терпение, пожалуйста… – тихий голос с едва заметными нотками предупреждения забирается под кожу неприятным ознобом.
– Ты ревнуешь? – выдавливаю я и инстинктивно отстраняюсь от него.
– Иди сюда, – кидает свой телефон в рядом стоящее кресло и, подавшись ко мне, тянет на себя.
Я упираюсь в его плечи и, перекинув ногу, оказываюсь сидящей на его коленях спиной к телевизору.
Касается губами носа, мажет по щеке. Нежно гладит волосы. Лаская, словно сам себя успокаивает. А меня в который раз накрывает ощущение, что мы стоим у черты, на острие у самого обрыва. Что еще шажок – неосторожное слово, взгляд – и мы сорвемся вниз.
Я так хочу и так боюсь этого, что от приправленного страхом предвкушения кожа покрывается испариной, и в животе завязывается тугой узел.
– Мы обсудим это, Крис… скоро… обещаю…
Затаиваю дыхание, впиваюсь взглядом в его лицо.
– Дай собраться с мыслями.
Сладкая нега и полудремное тепло. Обожаю утренние часы. Когда тело и мозг еще спят, а инстинкты и рецепторы уже реагируют на его близость.
Не открывая глаз, вдыхаю запах горячей кожи и, чуть повернув голову, прижимаюсь к ней губами. И сразу ток по венам, и терпкое щемящее чувство в груди разливается.
Как же я люблю!..
Как я люблю тебя, Эйне! Если бы ты только знал, как сильно я тебя люблю!
Неуклюже тычась в него кончиком носа, целую вялыми ото сна губами. Поворачиваюсь на бок и прижимаюсь лицом к его груди.
Господи, вот бы научиться продлевать эти краткие моменты, когда не стыдно проявлять свои чувства и можно быть откровенной в своих желаниях.
Чувствуя, что я просыпаюсь, Филипп глубоко вздыхает и кладет тяжелую ладонь на мою волосы. Зарывается в них пальцами, прижимает меня к себе.
Под одеялом жарко и влажно, и в мое бедро упирается каменная эрекция.
Боже… все мое естество откликается на него в секунду. Кожа вспыхивает, а по животу и бедрам идут теплые вибрации.
Перекатив на спину, Фил наваливается сверху, приспускает боксеры и одним плавным движением наполняет меня. Тут же совершает второй толчок, третий. Дыхание сбивается, мышцы, окончательно пробудившись, каменеют. Толчки становятся резче и жестче.
Я тоже просыпаюсь и, обняв его за шею, впиваюсь в нее губами. Целую, собственнически всасывая его кожу, собираю вкус языком.
Растворяюсь в его руках, взрываюсь внутри от восторга, но в какой-то момент в мозгу черной лентой проносится мысль, что это не навсегда, что мы проживаем последние такие моменты.
Нет!.. Я не хочу!.. Я не смогу!..
– Кри-и-ис! – слышу приглушенный голос, – на меня смотри!.. Будь со мной сейчас!..
Вскидываю взгляд, пытаюсь в темноте разглядеть хоть что-нибудь в его глазах, но в них непроглядная тьма и густые клубы тяжелой энергетики.
Да, я с тобой сейчас… Только с тобой…
Концентрируюсь на ощущениях. Впиваюсь в него руками, ногами и глазами. На рецепторах наш запах, в ушах шлепки тел и сорванные стоны. Внутри – моя больная к нему любовь.
– Готова?.. Кончишь по моей команде?..
О, Боже-е-е-е…
– Да, – обещаю, коротко выдохнув.
– Раскинь ноги шире.
Делаю, как велит – раздвигаю бедра на максимум.
– Согни в коленях и подтяни как можно выше к груди…
Выполняю требование и уже со следующим его ударом едва не встаю на мостик. По бедрам и тазу пробегает предоргазменная судорога.
– Фи-и-ил…
– Сейчас… – выходит почти полностью и мощно врезается до упора, – кончай…
Вскрикиваю. Вспарываю кожу его плеч в тщетной попытке не разлететься на миллиарды звонкий осколков.
И внезапно с головой ныряю в омут. Густой, глубокий, непроглядный.
Чувствую тесные объятия, хриплое дыхание в ухо, жар и ритмичные движения во мне члена Эйне, которые, резко прекратившись, переходят в судороги всего его тела.
Лежим обессиленные, физически опустошенные и, уверена, оба наслаждаемся последними мгновениями полного единения.
Спустя несколько минут дыхание Филиппа начинает восстанавливаться. Тело приходит в движение. Повернувшись на бок, он тянет меня за собой и закидывает на себя мою ногу.
Я мягка и податлива как тряпичная кукла. Каждая мышца наполнена негой и теплым сиропом, кожа сверхчувствительна, а между ног горячо, мокро и продолжает сладко пульсировать.
Обнимаю руками его торс и прячу лицо в основании шеи.
Я люблю тебя. Я так сильно теб люблю, Фил!.. Сжалься надо мной!.. Сделай первый шаг, и я сдамся!
Он будто слышит мои чувства. Зарывается пальцами в мои волосы и тяжело вздыхает.
Трель домофона раздается как гром среди ясного неба. Я подскакиваю на месте, а Эйне берет с тумбы телефон и переворачивает его экраном вверх.
– Бл*дь… Забыл.
Быстро поднимается, надевает боксеры и трико и выходит из спальни. Я все это время не дышу и не двигаюсь, лишь сердце колотится в горле, как пойманная птица.
– Мать приехала, – говорит, взявшись за ручку двери, – посиди в комнате, о’кей?
Бесшумно закрыв ее, оставляет меня одну.
Время останавливается. Сидя на кровати, закутанная по подмышки в одеяло, я смотрю в пустоту.
Его мама?.. Приехала?.. Она здесь?!
Осознание приходит вместе с нервной дрожью.
Она здесь?.. Через стенку?!
Боже! А если она войдет? А тут я! Голая и растрепанная ото сна! Что она подумает?!
Меня словно ветер с кровати сдувает. Бросаюсь к шкафу, едва не впечатываясь в него лбом.
