это ему в лицо и разворачивается, чтобы уйти, но замечает меня. Стоит пару секунд, думает, а потом опускает голову и заходит внутрь, явно давая мне зеленый свет на все, что я хочу сделать.
И жаль, что устроить мордобой на территории спорткомплекса мне нельзя, но я догоняю Мудослава на парковке и все-таки выпускаю на нем пар, пару раз попав в солнечное сплетение и один раз в челюсть до приятного хруста.
– Ты бы и правда не лез больше, дружище, – хлопаю его по плечу, когда он пытается отдышаться, согнувшись почти пополам.
– Я тебя посажу, – кряхтит Ярослав, прощупывая пальцами челюсть, – и Матвея все равно заберу!
– Ну, попробуй, – усмехаюсь и, потерев кулаки, ухожу в спорткомплекс к Оле и Матвею.
Он не посмеет.
– Пап, привет. – Сегодня утром я проснулся раньше Оли и Матвея, написал им записку, что люблю, и поехал по делам. Вчерашний день облегчения ситуации не принес, вечером Мудослав снова терроризировал Олю сообщениями, но теперь обещал не только забрать Матвея, но еще и упечь меня в тюрьму, а саму Олю чуть ли не на коленях заставить ползать перед ним, умоляя о прощении.
Ну-ну.
Я, конечно, допустить всего этого не могу, именно поэтому нужно делать все как можно быстрее. С тренировки отпросился, Олю тоже отпросил, пришлось, правда, рассказать Палычу всю ситуацию, но он вошел в положение и лишних вопросов не задавал. Просто не хочу проблем еще и на работе, поэтому иногда секретной информацией приходится жертвовать.
– Заходи, сын. – Я приехал к отцу на работу, такое случается раз в вечность, но выхода сейчас другого нет. – Присаживайся. Что случилось?
– Нехороший человек случился, пап, слушай, короче.
Рассказываю ему все об этом Ярославе и об угрозах, о страхах Оли и о том, что допустить этого я, конечно, не могу.
– Носит же земля таких, – злится отец, когда рассказываю все до конца. – От меня что требуется?
– Пока только консультация. Ты в этих делах явно больше меня понимаешь. Если мы выплатим долг, у него будет меньше рычагов давления на Олю в суде, правильно?
– Да, но если он и правда такая шишка с кучей связей, то нужно сделать так, чтобы суд не мог вообще к ней придраться. Закон обойти можно любыми деньгами, но даже если вы захотите подкупить кого-то, он даст явно больше. Именно поэтому нужно сделать так, чтобы он не мог ничего купить. Понимаешь?
– Ей нужно жилье, так? – пытаюсь понять, к чему клонит отец.
– В идеале, конечно. Мать-одиночка с жильем – это уже лучше, чем ничего.
– А если она будет замужем? Все равно мать-одиночка?
– Ну, пока документально этот Ярослав является отцом, любой муж будет просто сожителем, даже не отчимом, но если сожитель – нормальный мужчина с чистым личным делом, то это тоже может стать плюсом в суде. У тебя чистое личное дело? – отец смотрит на меня с прищуром, а я не знаю, что ответить. До вчерашнего дня было да.
– Пару раз ему припечатал вчера, не знаю, дошло ли дело до полиции, – закатываю глаза, но отец только ухмыляется. Сам бы треснул, я точно знаю.
– Если он все-таки написал заявление, дай мне знать, позвоню дяде Мише, замнем.
Дядя Миша – это мой крестный, подполковник полиции, хороший мужик, своих не бросает.
Мне всегда было неловко просить помощи у отца, но сейчас с ним комфортно как никогда раньше.
– Пап, и… Там бабушка мне дом оставила в поселке за городом, ты говорил, сосед все заглядывается на него…
– Поехали, сын. – Отец встает из-за стола, похлопав меня по плечу. – Света, я отъеду на пару часов, все вопросы к заму, – говорит он секретарше, и мы выходим на улицу, усаживаясь в мою машину.
Антона нет с самого утра, он не берет трубку и не читает сообщения, и только его записка, оставленная на тумбочке, не дает мне сойти с ума от страха и нервов.
Я не знаю, куда он уехал, надеюсь только, что с ним все в порядке, но в груди все равно какая-то тяжесть и страх, что Ярослав мог сделать что-то плохое с ним.
Мы с Матвеем завтракаем, счастье, что у него нет сегодня тренировки, а своих детей я на день могу оставить в надежных руках Артема. Просто идти куда-то вдвоем сейчас правда страшно, у меня и каждый стук в подъезде отдается болью в сердце. Потому что кажется, что сейчас войдет Ярослав, заберет у меня Матвея, и я ничего не смогу с этим сделать, хотя уверена, что даже если так будет, то я смогу решиться хоть на убийство, но ребенка своего не отдам.
Примерно к полудню ожидание становится настолько невыносимым, что мы с Матвеем, все же решившись, вызываем такси и уезжаем к маме. Какой бы характерной ни была моя мама, с ней все-таки будет проще, да и Матвей там явно в большей безопасности. Мне плевать даже на то, что такси в такую даль стоит очень дорого, уже на все плевать, я просто хочу почувствовать спокойствие, хотя бы немного…
– Олечка, что случилось? – выбегает мама на улицу, когда мы заходим во двор. Она видит, что мне тяжело и страшно, поднимает Матвея на руки и заводит нас в дом. Я же говорила, она хорошая… Просто пережила многое.
Я рассказываю маме все как есть, не утаивая. В красках описываю, какой ее любимый Ярослав козел и что он обещает забрать Матвея.
– Что он собирается?! – кричит мама. – Да я лично ему руки вырву, если только посмеет прикоснуться к моему внуку! Скотина. А я его еще защищала.
– А я говорила тебе, что он козел, – шепчу с улыбкой, потому что реакция мамы все-таки немного забавляет. Мне здесь хорошо, ничего не страшно, но вот пропажа Антона совсем не дает покоя. Все в груди болит, даже Матвей уже три раза спросил, куда делся Антон и как скоро он придет. Хотела бы я знать, малыш…
– Ты и про Антона своего говорила, что он взрослый мужчина, – фыркает мама. – А в итоге что? Проблемами запахло, так хвост поджал и нет его? Сидишь телефон гипнотизируешь, вижу же. Ничего, забудь, мужики – самые ненадежные люди.
Я не слушаю маму, отвечать ей тоже не хочу, хотя она упорно до самого вечера специально колет меня тем, что Антон не берет трубку
