Ознакомительная версия.
Тень старика шагнула к девушке и, нависнув над ней, коснулась бестелесными, но холодными, как могильная земля, ладонями. Не тела, а души. Она приблизила к лицу девушки серые губы, словно намереваясь поцеловать ее. И на Нику повеяло запахом сырой земли и тлена. От холода и ужаса она совсем закоченела, но по-прежнему не могла ни пошевелиться, ни закричать.
А холодные ладони продолжали с вожделением трогать ее, но теперь гладили тело, волосы, лицо. И будто ледяной ветер облизывал те участки кожи, к которым они прикасались. Ника замерзала, и если ей не суждено было умереть от ужаса, то от холода – точно.
Но в тот момент, когда тень собралась коснуться губ девушки и оставить на них смертельный поцелуй, по избе волной прошелся ветер, от которого пламя задрожало и, вспыхнув напоследок секундным костерком, погасло.
– Не-ет… – раздалось тихое и короткое шипение, будто в холодную воду бросили раскаленный гвоздь.
– Ишь, ирод, что удумал! – всплеснула руками невесть откуда взявшаяся бабка. Вглядевшись, Ника узнала и перевязанный крест-накрест пуховым платком полушубок, и сморщенное, как печеное яблоко, лицо, и тонкие губы, и родимое пятно размером с пятак на левой щеке. Старушка с кладбища, которую она видела на похоронах Стаса. Как она здесь оказалась? Но как бы там ни было, появилась она очень вовремя. Сильный сквозняк, сопроводивший ее появление, загасил свечу и тем самым заставил тень убраться.
– Дочка, жива хоть или таки уморил он тебя?
Ника по-прежнему не могла вымолвить ни слова, лишь во все глаза смотрела на старушку, в выцветших глазах которой гнев на старика-тень сменился искренним беспокойством.
– Меня Акулиной зовут… Дочка, дочка, слышишь али как? – настойчиво вопрошала бабка, нависая над Никой. – Глупости удумала. Глупости!
Старушка торопливо протянула к девушке сухую ладошку и ласково коснулась ее груди – там, где должно было биться сердце. Ладонь у нее оказалась на удивление теплой, мягкой и ласковой, будто материнская.
– Думай о том, ради чего жила. Что тебе силы давало. Ради чего дышала. Что сердце заставляло биться. Что кровь горячую заставляло бежать, – приговаривала Акулина, не убирая ладонь с груди Ники. – Думай об этом, детонька. О том, что согревало…
«Андрей?..» – мелькнула привычная мысль. И душу вновь сковало холодом от тоски и безысходности.
Старушка нахмурила брови и покачала головой:
– Холодно, детка. Холодом веет. Не любовь это. А сердце у тебя горячее и беспокойное – чувствую. Любовь в нем поселилась. Думай о ней. Она тебя спасет.
– Егор, – выдохнула вдруг Ника. – Егор. – Ледяной панцирь, сковывающий ее тело, принялся таять.
– Вот и славно, – улыбнулась бабка. – Пусть любовь тебе сил даст…
Она поднялась с колен и, развернувшись к свече, гневно погрозила пальцем в ее сторону:
– Сидеть тебе взаперти, ироду, вечно!
И исчезла так же внезапно, как и появилась.
Ника медленно, нехотя, разлепила тяжелые веки. В глаза ей ударил неожиданно яркий свет, девушка недовольно наморщила нос и зажмурилась. И в ту же секунду услышала рядом с собой обрадованно-встревоженный голос:
– Пришла в себя!
– Кто здесь? – вымолвила она. Голос, с трудом вырвавшийся из сухого и шершавого, будто обработанного наждачной бумагой горла, оказался сиплым, словно простуженным.
– Егор.
Его теплая ладонь накрыла ее кисть и легонько пожала пальцы.
– Пришла в себя? Очень хорошо! Сейчас позову доктора, – раздался незнакомый женский голос.
Ника вновь предприняла попытку открыть глаза, но, как и в первый раз, зажмурилась от света.
– Выключите свет! Глаза режет, – попросила она.
Егор встал, сделал несколько шагов, щелкнул выключателем и вернулся обратно.
– Так лучше? – Забота в его голосе была искренней. Как и тревога.
– Да, спасибо. – Ей удалось наконец-то открыть глаза. Взгляд уперся в выкрашенную в зеленый цвет стену с осенним пейзажем, затем скользнул по кожаному дивану, стоявшему прямо под картиной, задержался немного на приспущенных жалюзи на большом, в половину стены, окне, с интересом обвел пустое кресло, столик, на котором стояли корзина с фруктами и ваза с цветами, деревянную спинку кровати, прозрачную трубочку капельницы, тянущуюся к ее бледной и худой руке. И, наконец, остановился на Егоре, сидящем возле кровати.
– Я в больнице?
– Да. В клинике. Я тебя привез сюда вчера утром.
– А сейчас который час?
– Половина восьмого вечера.
– Так я, получается, проспала полтора дня…
– Половину этого времени ты провела без сознания в реанимации. Потом пришла в себя, что-то принялась рассказывать и на полуслове благополучно уснула.
– Не помню, чтобы я приходила в себя…
– Ты несла какой-то бред про тени.
– Тени…
– Да, тени, – вдруг почему-то рассердился Егор. – Куда тебя, глупая, понесло?
– Я просто хотела узнать… – принялась слабо оправдываться Ника, но Егор сердито перебил ее:
– Узнать! Любопытство тебя чуть не убило!
Как смешно он сердился. Ника с нежностью смотрела на складку между его бровей, на возмущенно подрагивающие ресницы, короткие, но густые. А Егор, будто не замечая ее взгляда, продолжал бушевать:
– Я чуть с ума не сошел, когда понял, что ты пропала! На уши пол-Москвы поставил. Уж не думал, что живой тебя увижу, особенно после того, что узнал…
– И что ты узнал? – оживилась Ника. И даже сделала попытку приподняться на локте.
– Лежи! – рявкнул Егор. – Не то попрошу медсестру привязать тебя ремнями к кровати. Надо было это раньше сделать, еще до того, как ты влипла в историю.
– Егор, я тоже кое-что узнала, – нерешительно, с виноватой улыбкой начала Ника. – Вернее, не столько узнала, сколько догадалась.
– Свои догадки выскажешь после.
Он все еще продолжал сердиться. Или делал вид, что сердится, потому что складка возле бровей разгладилась, а в глазах беспокойство сменилось облегчением.
– И чего тебя на стройку понесло?
– На стройку? – удивилась девушка.
– Тебя там нашли. В строительном вагончике, лежащую на полу. И почти бездыханную. А могли бы и не найти. Повезло, что тебя запомнила официантка в кафе, в котором ты свиданничала…
– Я не свиданничала! – возмутилась Ника и сердито блеснула глазами. Егор пропустил ее протест мимо ушей.
– И еще тебя видел ночной охранник из круглосуточного магазина. На твое счастье, он вышел на крыльцо покурить в тот момент, как тебя куда-то вели. Я и мои люди обыскали все окрестности и нашли тебя на стройке. Еще бы чуть-чуть, и не успели.
Ознакомительная версия.
