- В гостиницу, - бросил он шоферу и, заключив Гарриет в свои объятия, принялся целовать ее горячо и неистово.
Они вошли в гостиницу и поднялись к нему в номер. Он прямо втолкнул ее в комнату и, прислонившись к двери, жадно оглядел ее всю с ног до головы. Она, в свою очередь, сгорая от нетерпения, смотрела на него и понимала, что именно его она ждала все эти годы, именно его любила и страстно желала. И в то же время ее сердце исполнилось страха - а вдруг он не хочет ее, вдруг она не сумеет ему угодить.
- Мы ведем себя плохо, - сказал он, улыбаясь, - очень плохо.
И по его улыбке она понимала, что он совсем так не думает.
- Может, нам стоит остановиться? - продолжал он. - Почему из всех женщин я выбрал именно тебя? Мне не следует этого делать.
- Нет, следует, следует, - отвечала она, - и ты прекрасно это понимаешь.
Не спуская с него глаз, она стала быстро раздеваться.
- Да, но твой отец - мой лучший друг, - ответил он, развязывая галстук и снимая рубашку.
- Ну и что с того? - спросила она, снимая белье.
- Он будет в шоке, - ответил он, лаская ее грудь.
- Ты же сказал, что он здравомыслящий. - Она запустила руки ему в волосы и прижалась к нему всем телом.
- Какая у тебя красивая грудь, - сказал он, толкая ее на постель.
- Я знаю это, - ответила она.
Он ласкал и целовал ее, и его руки были повсюду: на ее груди, животе, ягодицах, и она отвечала ему тем же, лаская и исследуя каждый миллиметр его сильного тела.
- Господи, Гарриет, я больше не могу. - И он вошел в нее.
Она лежала, закрыв глаза, чувствуя, как в нее вливается горячая, липкая влага, как ее тело с восторгом принимает ее, наполняясь радостью и жизнью. Она испытала ни с чем не сравнимое удовольствие и восторг. Тишину разорвал крик, и Гарриет, к своему удивлению, поняла, что это она кричит; кричит от радости и переполняющего ее счастья.
Она медленно открыла глаза и увидела, что он внимательно смотрит на нее, смотрит с нежностью и любовью.
- Тебе было хорошо? - спросил он, и она ответила:
- Ты и сам это знаешь, Тео.
Все началось с обеда, с самого обыкновенного обеда. Он позвонил в ее магазин в Пасси и сказал, что ему одиноко в Париже, что он остановился в гостинице, что его дом еще не достроен, и попросил ее уделить ему один вечер. Она с радостью приняла его приглашение пообедать вместе, так как всегда любила его, даже боготворила; росла с мыслью о том, как хорошо быть женщиной, которую он любит, отлично понимая, что сама не принадлежит к этому типу женщин и что он никогда не полюбит ее. Она приняла его приглашение и попросила его заехать за ней в магазин.
Его «мерседес» подкатил к магазину, когда он уже был закрыт. Сквозь витрину она наблюдала, как он вылезает из машины и в сотый, а может, и в тысячный раз думала: до чего же, несмотря на возраст, он хорош, - ему тогда было за пятьдесят - с темной густой шевелюрой, с горящими, зовущими карими глазами, с постоянно загорелой кожей. Он был высоким и большим, даже тяжеловатым, но его никак нельзя было назвать толстым; и, конечно, он, как всегда, был тщательно одет, не так, как одеваются большинство молодящихся мужчин его возраста, а в добротный темный пиджак, модные серые брюки, тонкую батистовую рубашку с шелковым галстуком. Он наклонился поцеловать ее, и она почувствовала тонкий запах одеколона фирмы «Гермес», которым он всегда пользовался.
- Ты выглядишь усталой, - сказал он, - и сильно похудела. Тебя нужно подкормить.
- Не возражаю, - ответила она, заканчивая эскиз.
Он опустился на стул и молча смотрел, как она, дорисовав, написала письмо и отправила по факсу в свое ателье в Лондоне. Он терпеливо ждал, пока она несколько раз звонила, но вскоре не выдержал.
- Ты когда-нибудь остановишься? - спросил он.
- Нет, пока не закончу всю работу, - твердо заявила Гарриет.
- Похоже, ты ее никогда не закончишь. Можно я воспользуюсь твоим телефоном?
Теперь настала ее очередь ждать. Он позвонил в Лондон, Нью-Йорк и Сидней, а она со всевозрастающим раздражением наблюдала, как он долго разговаривает, подсчитывая в уме, во что обойдутся ей его переговоры.
- Тео, ради Бога, остановись! - не выдержала она, наконец.
- Я все оплачу, - сказал он, улыбаясь, и выписал ей чек на триста франков.
- Это слишком много, - сказала она, но он приказал ей заткнуться, взял под руку и повел к двери.
Они обедали в ее любимом ресторане, расположенном за углом, неподалеку от магазина, и славившемся своей французской кухней. Там было очень чисто, на всех столах стояли корзинки с хлебом и высокие кувшины с вином и водой. Закуску подали очень быстро: она взяла себе грибы по-гречески, он - салат из козьего сыра. В ожидании второго они разговорились и за разговорами выпили целый кувшин вина. Пришлось заказать второй.
- Может, что-нибудь покрепче? - спросил он.
- Нет, Тео, не стоит, - ответила она.
Он был в подавленном состоянии - его четвертый развод сильно отразился на нем, - скучал, с головой ушел в работу и собирался купить в Австралии компанию по продаже недвижимости.
Гарриет слушала его сначала рассеянно, затем с растущим интересом и ловила себя на мысли, что этот полный энергии и жизненных сил человек, большой любитель женщин, на самом деле очень одинок.
- А как твои дела? - спросил он, отрезая ей кусок жареного барашка, заказанного им на второе. - Что творится в твоей империи моды, куда меня не пустили?
И она ответила, что все прекрасно, хотя ее одна за другой преследовали неудачи, и последней каплей в море было то, что она опаздывала с коллекцией трикотажа, которую готовила к весне, так как пряжа, доставленная из Гонконга, была низкого качества, и ей пришлось отослать ее обратно. Время шло, а у нее еще ничего не готово, и она знала, что ее могут опередить конкуренты, а это означало потерять покупателей.
- Ты знаешь, - добавила она, - приходится бороться за место под солнцем. Но в такой борьбе только закаляешься, и это мне нравится.
- Ты совершенно права, - ответил он, накладывая себе шпината. - Господи, Гарриет, я просто горжусь тобой. Ты… как это там выражается Манго? Ах да - звезда! Ты настоящая звезда. Умная, храбрая и с сильным характером. Как бы мне хотелось, чтобы ты была моей дочерью!
Гарриет, довольная похвалой, покраснела и отложила вилку.
- Господи, Тео, - сказала она, - мне приятно это слышать. Барашек был очень вкусный, жаль, что я так быстро все съела.
- Съешь кусочек моего, - сказал он, поднося к ее рту свою вилку с аппетитным кусочком мяса.
Она открыла рот и посмотрела на него. Их глаза встретились, и она прочитала в них нежность, удивление и страсть. Глаза влекли ее, заглядывали в душу, и она почувствовала сильное волнение. «Господи, - подумала она, - это же Тео, лучший друг отца, уже пожилой человек, которого я знаю всю свою жизнь». Но глаза влекли ее, и вдруг ей стало казаться, что перед нею незнакомец, красивый и очень чувственный, что он совсем не стар и что ее влечет к нему. Она опустила глаза, а когда снова подняла их, то увидела, что он все еще изучающе смотрит на нее.
