Странно, как одни события влияют на другие. Потеря отца абсолютно загасила его бессильную ярость на их с Йеном предательство, остались только бессилие и горечь.
Он посмотрел на Хэппи, которую тоже предали, но которая об этом не знала. Как всегда чем-то занятая, она подавала сандвичи. Интересно, что с ней, бедняжкой, станет, когда эта парочка осуществит свои планы до конца?
«А я умираю, — сказал он себе, — что бы ни говорили врачи, я лучше знаю».
Остаются только Салли и Дэн, оба такие славные, которым совершенно не о чем волноваться…
Незадолго перед Новым годом Салли вернулась в офис доктора Лайл. Ничего не изменилось: ни простое лицо врача, ни унылый вид на склад из окна у нее за спиной.
— Полагаю, вы удивлены, увидев меня снова, — начала Салли.
— Вовсе нет. Люди приходят и уходят.
— Я хочу сказать, что когда я в тот раз ушла, мне казалось, что я… в общем, извините, мне кажется, я вела себя грубо.
Врач ждала.
— То, что вы мне сказали, было настолько ужасным, что я просто растерялась и не смогла в это поверить, может, даже разозлилась на вас. Я понимаю, что это прозвучит смешно, но я была уверена, что вы ошибаетесь.
На улице, завывая, промчалась пожарная машина, за ней другая. Вой сирен заполнил комнату, Салли пришлось замолчать. И пока длилась эта пауза, женщинам ничего не оставалось, как смотреть друг на друга.
«Я могла бы довериться этому бесстрастному уму, — думала Салли, — если я когда-нибудь решусь заговорить о том, что совершила убийство».
— Вы говорили, — напомнила ей врач в наступившей тишине, — что были уверены в ошибочности моего заключения.
— Да, но я вернулась, потому что вы были правы.
Глаза ее наполнились слезами, она открыла сумочку в поисках платка, но его не оказалось.
— Вот салфетка, — сказала доктор Лайл, — и… не спешите.
Неожиданная чуткость только вызвала новые слезы и неловкие извинения.
— Я трачу ваше время, — пробормотала Салли.
— У нас два часа. Когда вы мне позвонили, я подумала, что нам понадобится лишний час.
— Спасибо. — Как же она ошиблась в этой женщине! — Я сейчас соберусь и расскажу вам, что случилось…
И она поведала историю Тины и карусели. О том, что произошло с Амандой, она не сказала ни слова: к Тине это не имело никакого отношения. Про Оливера она тоже ничего не сказала, называя его «он».
— Но поскольку я работаю с Тиной, миссис Грей, я, естественно, должна знать его имя.
Если бы врач была частью старого истеблишмента города, Салли никогда не сообщила бы ей имя: ее связь со смертью Оливера стала бы очевидной. Но даже и новые жители города читают газеты! Однако выхода не было.
Она очень тихо произнесла:
— Это был дядя моего мужа, Оливер Грей.
Врач ничего не сказала, ожидая, в своей манере, продолжения.
Итак, она это сделала, оставила свой отпечаток, свою метку. И Кэти Лайл может сделать с этим все, что пожелает. И даже если она ничего не сделает, понимала Салли, всегда будут другие, кто ехал по той дороге и случайно, многие годы спустя, вспомнит, что видел там ее. Или чье-то невинное, случайное замечание, несколько слов, сказанных даже ею самой… Она никогда не будет в безопасности, никогда не почувствует себя свободной.
— Да, тот мужчина, которого… который умер на прошлой неделе. Невероятное совпадение. Одно не имеет отношения к другому, — быстро добавила Салли и тут же поняла, что совершила глупость, очень большую глупость.
— А я и не думаю, что имеет, — сказала доктор Лайл.
— Нет, конечно, нет.
«Хуже и хуже. Я погибла», — подумала Салли.
— Доктор, почему Тина не сказала мне ничего, а вам все с готовностью рассказала?
— Во-первых, она рассказала не с готовностью. Когда кое-что прорвалось во время ее игры, я ухватилась за догадку и пошла от нее. Во-вторых, она не сказала вам, потому что боялась, что вы ее накажете.
— Но мы не наказываем своих детей. Как раз наоборот.
— Тина очень умный ребенок. Вы говорили ей, чтобы она не позволяла никому трогать себя, а она — по крайней мере мысленно — ослушалась вас. Кроме того, вы сами сказали, что ее запугивали, а также подкупили серебряной каруселью. Все не так просто, миссис Грей.
«Да нет, просто, — подумала Салли. — Это длинный, прямой, темный туннель, в конце которого нет света. Вот что это такое».
— Вы спросили Тину, вернется ли она ко мне?
— Вернется. Если бы вы были мужчиной, я почти уверена, что она отказалась бы, но когда я спросила, пойдет ли она играть к даме, она согласилась. Доктор Лайл, скажите мне, она когда-нибудь преодолеет это? — Голос ее задрожал.
— Она не забудет, но она может научиться, как с этим жить, а когда станет достаточно взрослой, поймет это.
— Как я заметила, вы ничего не сказали о прощении.
— Тут мы с вами попадаем в мир духовного, — улыбнулась Кэти Лайл, — а я не священник. Я только могу попытаться вылечить ее.
— Вы действительно считаете, что Тина, когда вырастет, сможет стать счастливой и… и такой же, как все люди?
Врач снова улыбнулась:
— Да, я уверена.
«Моя маленькая Тина! Я сделаю для тебя все, что в моих силах».
По дороге домой, когда Салли проезжала мимо кладбища, где покоился Оливер Грей, она подняла кулак.
— Я не хотела этого, но сделала, и ты это заслужил, Оливер Грей!
Несколько ночей подряд Салли мучили кошмары. Во сне она видела высокую крепость-тюрьму на горе и понимала, что ей показывают ее будущее. Настало время рассказать все Дэну. Она начнет с истории Аманды и перейдет к Тининой и собственной.
— Сегодня я виделась с доктором Лайл, — начала она. — Ты помнишь, мы сошлись на начале года.
— Да, помню. Хорошо. — Дэн, нахмурясь, вгляделся в ее лицо. — Бедная Сэл! Одно к одному: сначала Тина, теперь Оливер. Как жаль, что я не могу увезти тебя куда-нибудь на море, чтобы ты лежала на пляже и ничего не делала.
— Выведи меня на прогулку по снегу. Мне нужно с тобой поговорить.
Снег плотной коркой лежал под ногами, в небе сверкали звезды. Не было ни машин, ни других гуляющих, и ночь была такой тихой и чистой, что заговорить о том, что она должна была сказать, казалось актом вандализма. Тем не менее надо это сделать. И она начала:
— Когда Аманда переехала жить в «Боярышник»…
Дэн выслушал ее до конца, не перебивая.
— После ее отъезда погибла Люсиль. Аманда считает, что она покончила с собой.
— Даже так?
— Да.
— Ну что ж, сказать тебе, что я думаю? Я думаю, она совсем спятила. Она всегда была с причудами. Я так считал с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы судить об этом. С причудами. Неуравновешенная.
