Мальчуган, ведущий ослов, начал всхлипывать, зная, что отец побьет его за испорченные овощи. К тому же со всех сторон сбегались дети и хватали картошку и репу, а он бессильно выкрикивал угрозы, подняв вверх палку, но ведь не мог же он бежать в четырех направлениях одновременно.
Мальчик с ненавистью взглянул на проехавшую мимо машину. Разглядев за стеклом седовласого дона Луиса с аккуратными усиками, козлиной бородкой и злобными маленькими глазками, он поежился и перекрестился.
Когда машина скрылась из виду, мальчик принялся отбиваться от воришек, успокаивать ослов и снова грузить тележки. Может, если он скажет отцу, что это была машина дона Луиса, тот не станет его пороть. Потому что все жители деревни единодушно ненавидели дона Луиса Сильву де Кортеса.
О нем ходили слухи и легенды, от которых кровь стыла в жилах даже у сельского священника. Прошло уже пятнадцать лет, но крестьяне все еще не забыли про странное исчезновение одной из горничных дона. А Карлос Монтойя божился, что слышал в ту ночь дикие вопли, доносившиеся из виллы.
Роскошная вилла Кортеса стояла на самом краю деревни, вдали от жалких деревенских домишек, чему дон Луис был несказанно рад. Она выходила окнами на долину, справа — фруктовый сад, к северу — цветник, а с востока и запада — ограда. Здесь все фонтаны работали исправно, разбрызгиватели обеспечивали влагой зеленые лужайки вокруг виллы и экзотические цветы. Генератор снабжал виллу электроэнергией, достаточной для подогрева бассейна, сауны, собственного кинозала и кухни с многочисленными печками.
Дон Луис в слегка помятом белом костюме вылез из машины и по мощеной дорожке направился к дому. Маленького роста, не выше метра шестидесяти пяти, и страшно худой, он шел, опираясь на трость эбенового дерева с серебряным набалдашником, и ее стук был хорошо слышен в доме, где двери держали постоянно открытыми, чтобы впустить в помещение свежий горный ветерок.
Росита Альварес, когда-то служившая горничной в доме Д'Арвиллей в Монте-Карло, услышала стук и похолодела. Она была в кухне, готовила обед для хозяина. Несмотря на худобу, он ел за троих и всегда требовал самого лучшего. Она быстро вытерла руки о белый фартук и с тревогой взглянула на маленькую дочку, которой уже исполнилось шесть лет. Она играла с соломенной куклой, подаренной сыном садовника. К счастью, она ничем не напоминала своего отца, дьявола по имени Уэйн.
— Мария, рог favor, поиграй в саду, — быстро сказала Росита.
Иногда Росита вспоминала, что надо говорить с девочкой по-английски, но чаще забывала. Она лелеяла мечту, что когда-нибудь дочь покинет деревню, где родилась и где как незаконнорожденный ребенок проклятого француза презиралась всеми. Когда-нибудь Росита с дочерью вернутся в цивилизованный мир.
Об Уэйне Д'Арвилле она старалась совсем не думать. Прошедшие тяжелые годы не пощадили Роситу. Теперь, когда Мария Альварес подняла глаза от своей соломенной куклы, она увидела не прекрасную Роситу, а свою маму с ранней сединой на висках, тревожными глазами в окружении морщинок и усталым лицом.
— Ма, я не хотеть играть в саду, — пролепетала она на ломаном английском, протестующе надув губы.
Стук трости все приближался. Росита испуганно оглянулась через плечо.
— Мария, пожалуйста. Если ты пойдешь, я завтра возьму тебя с собой в магазин во Фронтеро. Si? — взмолилась она, чувствуя, что вот-вот расплачется.
Мария просияла, услышав обещание взять ее в ближайший город, где только что открыли новый супермаркет.
— Ты обещать? И мы там купить новую pasta de dientes?
— Да, да, купим зубную пасту, — пообещала Росита.
Хотя Мария была еще совсем маленькой, она все же сознавала, что обладает особой, хрупкой красотой, выделяющей ее из толпы грубоватых деревенских детей.
Стук раздавался уже у самой кухонной двери.
— Но только если ты пойдешь сейчас же, — прошипела Росита в отчаянии. — Немедленно.
Мария быстро вскочила. Ее длинные ножки успели вынести ее за дверь и в огород как раз в тот момент, когда дон Луис вошел в кухню, сразу заполнив ее запахом дорогих сигар и страха.
Мария даже услышала его мурлыкающий голос, произнесший по-испански:
— А вот ты где, моя маленькая шлюшка. Думаю, я слишком надолго бросил дом и связанные с ним удовольствия…
Мария сообразила, что забыла взять куклу, но на кухню не вернулась. Ей не нравился дон Луис, хотя она всегда уважительно приседала, как велела ей мать, когда тот обращался к ней. Иногда он даже давал ей конфетку.
Но странное дело, она никогда не чувствовала себя с ним в безопасности. Все другие слуги щипали ее, толкали и всячески обзывали. Дон Луис так не поступал, и все же она предпочитала находиться среди озлобленных деревенских женщин, дергавших ее за волосы, чем сидеть на коленях у дона, как он иногда настаивал.
Она так глубоко и печально вздохнула, что Хуан, сын садовника, пропалывавший редиску, поднял голову и усмехнулся.
— Эй, чего грустишь? — спросил он.
— Да так, Хуан, — ответила она, подходя поближе, чтобы посмотреть, как он орудует тяпкой.
Хуану было всего четырнадцать, но он наблюдал за ее приближением оценивающим мужским взглядом. Хоть она еще совсем малышка, но уже сейчас видно, что этот кухаркин ублюдок превратится в потрясающую красотку. Волосы цвета воронова крыла, но кожа не смуглая, оливковая, как у остальных жителей деревни, а светлая, гладкая, наверняка унаследованная от папаши. Даже жаркие лучи солнца не могли скрыть этого свидетельства позора ее матери. Глаза темно-карие, но не черные и не круглые, как у других девчонок, а необычно приподнятые в уголках и широко расставленные.
Хуан с удовольствием думал о том времени, когда она подрастет и он сможет обладать ею. Конечно, он на ней не женится, подумал он и даже содрогнулся от отвращения, что не прошло мимо внимания Марии, хотя она и не догадывалась о причине. С матерью случится припадок, если он приведет в дом такую жену, да и вся деревня объявит ему бойкот.
Но в любовницы она подойдет идеально. И, разумеется, с радостью согласится. В этой деревне, по которой бродят вечно голодные собаки, все двери перед ней закрыты. Их с матерью даже не пускают в церковь. И когда Росита Альварес умрет, ее не похоронят в освященной земле.
Разумеется, маленькая Мария будет рада пустить Хуана Родригеса в свою постель, ведь он будет ее кормить и защищать.
— Хуан, а почему мама так боится дона Луиса? — спросила Мария. Ее детский голосок отвлек его от приятных мыслей, и Мария заметила, как он сразу же занервничал и отвел глаза.
Мария многое замечала. Она была умнее других детей, хотя те и ходили в школу, где padre учил их читать и писать. Никто не знал, что Росита сама учила девочку по вечерам, таская книги из библиотеки дона Луиса. Занимались они и английским. С упорством, граничившим с одержимостью, Росита учила дочь не только самым элементарным вещам, но и многому другому.
