— Давай проведем остаток вечера в тишине, — сказал Люк, взяв меня за руку. — Можно посмотреть что-нибудь из классики ужасов — «Хаммера» или «Месть мумии». Это весело.
Мы шли по Лонсдейл-роуд, потом поравнялись с его домом, Люк открыл калитку, и тут что-то привлекло его внимание. На каменных плитах возле сада лежали джинсы.
— Что это еще? — Когда он поднял их, я почувствовала, будто меня пнули по ребрам. — А это? — Он поднял мои белые шорты и розовую футболку, которые лежали на ступеньках, ведущих к дому. — Что за черт?..
— Это мои вещи, — тихо сказала я.
— Это твое?
— Да, — сказала я, чувствуя тошноту.
— Бог ты мой… — Он открыл дверь, отключил сигнализацию, поднялся наверх. Включил свет в спальне. — Бог ты мой… — с тихим ужасом повторил он.
Первое, что мы увидели, — мое шелковое кимоно. Его было трудно узнать, учитывая, что его разрезали на двадцать кусочков разного размера и разбросали по кровати и полу. Куски ткани свисали с комода, с резного табурета, с прикроватного столика. Один даже оказался на Уилки — он накрыл морду медведя как платок, как будто тот принимал солнечные ванны.
— Бог ты мой… — снова пробормотал Люк. — Прости меня, Лора. — Он поднял клочок растерзанного голубого шелка. — Я не знаю, что сказать. Мне… так стыдно. Я куплю тебе другое, — беспомощно добавил он.
— Нет… Прошу тебя… Не стоит… — едва слышно произнесла я, слишком ошеломленная увиденным, чтобы выразить бушевавшую во мне ярость. — В самом деле…
Он сел на край кровати.
— Мне так жаль, Лора… — Он покачал головой. — Она просто… сумасшедшая.
Я пошла в ванную. Крышка унитаза была опущена, а из-под нее выглядывал рукав моего зеленого кашемирового кардигана, словно пытаясь выбраться. Но я была благодарна Магде хотя бы за то, что, когда открыла крышку, оказалось, что вода, в которой она топила кардиган, была чистой. На зеркале большими буквами она написала: «СУКА!» — использовав для этого мою помаду, а то, что от нее осталось, размазала по раковине. Мой мусс для укладки она разбрызгала по стенам. Мою косметику вывалила в биде, а сверху украсила выдавленной зубной пастой. Мой фен с отрезанным шнуром лежал в корзине для грязного белья.
Я представила себе, как Магда в бешенстве учиняла здесь этот бедлам — словно лисица в курятнике, — и ее переполняло… что? Меня осенило.
— Это за то, что я убрала ее вещи. — Я заглянула в гардероб. Как и следовало ожидать, ее футболка с принтом, бархатный пиджак, два платья и туфли были водворены на прежние места.
— Господи… — Люк по-прежнему сидел на кровати, сжимая в руке лоскуток того, что когда-то было моим кимоно, и качал головой.
— Но вопрос в том… как она сюда попала? — Он посмотрел на меня. — Как она вошла, Люк?
— Ну…
— Она не врывалась, это очевидно.
— Нет…
— У нее есть ключ? Прошу тебя, только не говори, что у нее есть ключ, Люк.
— Нету, — устало произнес он. — Но она знает, где я держу запасной. Только я не думаю, что она устроила все это, потому что ты убрала ее одежду.
— Тогда почему?
— Потому что узнала, что ты встречалась с Джесс.
— В самом деле? — Он вздохнул, затем кивнул. — Как? Она видела пасхальное яйцо, которое я подарила ей?
— Нет. Она проявила сегодня ее фотографии и на одной увидела тебя.
— Ах… — Я вспомнила, что вспышка сработала как раз тогда, когда я пыталась улизнуть из кадра.
— Она в ярости позвонила мне, но я был ужасно занят картинами, поэтому просто послал ее подальше. Я не думал, что она устроит… такое.
— Ты хочешь сказать, что она ехала сюда из Чизвика, чтобы порезать мою одежду? — Я чувствовала себя почти польщенной.
— Нет. Она сюда приезжала, потому что у Джесс детский праздник в Ноттинг-Хилле. А пока ждала, пробралась в дом, осмотрелась, поняла, что ты трогала ее вещи, и окончательно… съехала с катушек. Такое слишком даже для нее.
Я села рядом с ним, не имея сил прийти в себя. Можно было не смотреть «Месть мумии». Магда уже показала ее нам в своей интерпретации.
— Я поговорю с ней… — сказал он. — Я это улажу, каким-нибудь образом, хотя не представляю себе каким и что тут можно сделать… — Он уронил голову в ладони. — Это такой ад, Лора. Ты не можешь представить. Я живу как на вулкане.
— Магма, — тихо сказала я. — Ей бы больше подошло имя Магма.
Я завела правую руку назад и оперлась на нее. Под покрывалом я нащупала что-то твердое. Откинув его, я увидела, что на моей подушке лежат раскрытые портняжные ножницы, которыми Магда кромсала мое кимоно. Я встала.
— Думаю, мне не стоит оставаться здесь сегодня. — Я взяла свою сумку. — Прости, Люк. Просто… это слишком. У меня и без того был тяжелый день. — Я подумала о Майке и о ребенке. — Давай поговорим завтра.
Я спустилась по лестнице и вышла из дома. У меня не было сил сердиться — я все еще находилась под впечатлением от увиденного, — и, идя по Бончерч-роуд, подумала, как примечательно, что Магде одновременно удалось и причинить нам вред, и продемонстрировать самоконтроль, аккуратно закрыв окно, из которого она вышвыривала мою одежду, а потом включить сигнализацию и запереть дверь.
Я слышала, как часы пробили одиннадцать. Взглянула на мобильный. Восемь пропущенных звонков — все от Хоуп, — а когда я пришла домой, то увидела, что на автоответчике меня с нетерпением ждало пять сообщений, оставленных доведенной до отчаяния сестрой. Я написала ей сообщение, что не могу говорить с ней сегодня, но утром позвоню сама. Однако едва я успела разлепить глаза, как она позвонила.
— Почему ты мне не перезвонила? — рыдала она. Я как в тумане посмотрела на часы. Было десять минут седьмого. Я почти не спала. — Я с ума схожу! — завыла она. — Почему ты мне не перезвонила?
— Потому что: а) не могла, и б) потому что знала, что, когда смогу, Майк уже будет дома.
— Ну… — Она всхлипнула и набрала воздуху в грудь. — Что ты узнала? — Я не ответила. — Что ты узнала? — повторила она. — Куда он ходил? Что это за Клэр? Она моложе меня? Привлекательнее? Ты раздобыла ее фотографию? Скажи же, что ты видела! Прошу тебя, Лора. Я больше не могу. Я не могу! Я должна знать. Прошу, скажи мне, ну же, Лора! Скажи! Пожалуйста, пожалуйста, скажи!..
Я сделала глубокий вдох.
— Нет. Не скажу. — Она ахнула:
— Что значит «не скажу»? Ты должна. Ты затем и следила за ним. Что за игры?
— Никаких игр. Я не хочу рассказывать тебе то, что видела.
Хоуп ошеломленно замолчала.
— Почему?
— Потому что я хочу тебе это показать — вот почему. Я хочу, чтобы завтра вечером ты пошла со мной, и я покажу тебе то, что видела. А ты пока возьми себя в руки и не докучай мне, не отчитывай, не ставь под сомнение мою честность и мои мотивы, не пытайся разжалобить меня, какая ты разнесчастная, потому что вообще-то, Хоуп, у меня и своих проблем полно… — Заболело горло. — И хочешь — верь, хочешь — нет, я стараюсь для тебя.
