Легкий ветер играет с ветками деревьев, которые едва заметно покачиваются. Летнее солнце греет каждую травинку, каждое растение и каждую надгробную плиту.
С места, на котором я стою, я могу видеть плескающихся уток в пруду. Тихий плеск воды и их гарканье создают спокойствие и умиротворение. Как может это место быть одновременно прекрасным и ужасным?
Все слова уже сказаны, но слезы не пролиты. Мама плачет, когда гроб с папой медленно опускается в землю. Я хочу подойти к ней, но слева от себя слышу всхлипывающие звуки. Мадлен держит в объятьях Ханну, которая цепляется за нее как за спасательный круг.
Опускаюсь на корточки и тяну к ней руки. Ханна тут же припадает к моей груди. Мы ждем, когда станет хоть немного легче. Хотя бы чуть-чуть. Если бы не теплые прикосновения Мадлен к моей спине, я бы сошел с ума.
Люди вновь выражают соболезнования, и маме приходится на них отвечать. Мое плечо постоянно кто-то сжимает. Дедушка и бабушка уводят с собой Ханну, и что удивительно, она послушно идет с ними.
– Держись, парень. – Дедушка слегка хлопает меня по спине. – Теперь ты единственный мужчина в семье.
– Да, сэр, – отвечаю я.
Папа был очень похож на своего отца. Они не слишком были близки, но дедушка Грег всегда навещал нас, звонил, и они с бабушкой присылали нам с Ханной подарки. Кроме родителей папы, у нас с Ханной не осталось родных бабушек и дедушек. Родители мамы и тети Розы умерли несколько лет назад.
– О, моя бедная сестренка! – Звук этого голоса заставляет стоящего рядом Макса сжаться.
Тетя Роза прижимает к себе маму. Ее наряд – слишком короткое черное платье, шляпка, – яркий макияж и слишком наигранные слезы, выглядят так, словно она играет на Бродвее.
– Черт, – выплевывает Макс и делает шаг, чтобы подойти к ним.
Но Лив останавливает его.
– Не надо. – Она смотрит на него, а он на нее. Между ними происходит немой разговор, после чего Макс неохотно кивает.
Я не выпускаю руки Мадлен, пока отвечаю на бесконечные соболезнования. Мне даже не удается подойти к маме, потому что она окружена друзьями и родственниками.
Через бесконечные минуты люди понемногу начинают расходиться. Мы с Мадлен медленно шагаем к машине по выложенному булыжником небольшому мостику на кладбище Гринлон. Она ничего не говорит, потому что слова бесполезны. Нам просто нужно быть рядом. Больше ничего.
Я прислоняюсь спиной к машине и откидываю голову.
– Жарко.
– Лето. – Мадлен обмахивается ладонью.
На ней черное платье до колен, ее длинные волосы заплетены в толстую косу, которая перекинута через одно плечо. На ней ни грамма макияжа. Она такая красивая.
– Ты красивая, – вслух говорю я.
Мадлен дарит мне легкую улыбку.
– Ты тоже, мой принц.
Мы беремся за руки. К нам тут же подходят Макс, Лив, Рэй, Стив и еще двое, которые утром удивили нас своим приездом.
– Наконец-то я могу вас обнять. – Всегда сдержанная и серьезная Бриттани, сейчас подходит ко мне и обнимает меня за плечи. – Держись, Стайлз. Просто держись.
Она смотрит на меня глубокими и бездонными глазами. Бритт сильно изменилась. Она остригла свои черные волосы до плеч и слегка заменила стиль на более консервативный. Думаю это не связано с ее вкусами. Просто она обучается в военном училище.
– Спасибо, Бритт, – благодарю я. – Вы не представляете, как я ценю, что вы приехали. Я знаю, что вы путешествовали.
– Да брось. – Высокий, мощный с едва заметным ежиком на голове, Бен подходит ко мне и тоже обнимает. – Не представляю, через что ты сейчас проходишь, приятель.
Мы стоим так какое-то врем все вместе возле моей машины и делимся друг с другом новостями. Я благодарен друзьям, что они не молчат, что они говорят, рассказывают и не смотрят на меня так, будто я сейчас разревусь. Наша жизнь продолжается. Я переживу это. Это больно, чертовски больно, но я справлюсь. И помогу маме и Ханне.
Мое внимание привлекают фигуры, выходящие из-за кованых ворот кладбища. Мама, тетя Роза и Кирстен, которая держит тетю Розу под руку. Она отпускает ее руку и слегка отстает, когда замечает нас.
Кирстен делает неуверенные шаги в сторону. Я вижу, как она бросает взгляды на Макса и Лив. Словно мы снова в школе. Ощущение какого-то дежавю.
Но мы уже не ненавидим ее. Все осталось в прошлом, мы больше не дети.
Она собирается уйти, но Макс окликает ее:
– Кирстен.
Ребята замолкают, но Мадлен вновь спрашивает о чем-то Бритт, хоть как-то спасая ситуацию. Чтобы это не походило на то, что Кирстен предстоит инквизиция.
Тихий разговор между нами возобновляется, и Киртсен расслабляется, когда подходит к нам. Макс смотрит сначала на Лив, затем на нее.
– Могу я взять Джейкоба на пару часов? Мы уезжаем завтра.
Кирстен кивает.
– Конечно. Можешь приехать, как только освободишься.
– Спасибо, – благодарит Макс.
Кирстен быстрым взглядом оглядывает нас всех и ее глаза останавливаются на Мадлен, стоящей рядом со мной.
– Как Лондон, Мадлен?
Мадлен легко ей улыбнулась. Даже мое сердце подпрыгнуло от этой улыбки. Моя добрая, искренняя и удивительная девочка. Она не умеет держать зла. Когда Кирстен извинилась перед ней, Мадлен простила.
Мы были неразумными детьми, когда творили безумие. Возможно, это не оправдание, но нет смысла грызться вечно. Кирстен извинилась. Это многое значит. Тем более, мы теперь связаны, хотим мы этого или нет.
Маленьким мальчиком по имени Джейкоб, который так похож на Макса. Словно он вновь переродился.
– Чудесно, – отвечает Мадлен. – Это были замечательные каникулы.
– Я рада за вас, – слегка улыбается Кирстен. – И, – она смотрит на меня. – Мне действительно очень жаль.
