впредь усмирять своих тараканов в голове.
Вопрос застаёт королевишну врасплох, она вспыхивает, теряясь на мгновение, но быстро возвращает своему лицу самодовольное выражение.
— Ну и как? Понравилось? Если бы ты не зашла, мы бы совсем с катушек слетели.
— Не припомню такого. Я же запись не только видела, но и слышала, как красиво тебя послали. И да, мне очень понравилось!
Наглая улыбка спадает с её губ. Ксения краснеет ещё больше, покрываясь пятнами. И в этот момент меня по-настоящему отпускает. Прямо гора с плеч. Не соврал самый лучший мужчина в мире, послал-таки королевишну в дальние страны.
— Так он перед камерой красовался, идиотка! Но ты продолжай утешать себя, а на Новый год напомни мне подарить тебе пилочку, рожки будешь укорачивать.
— Ого, а с меня тогда губозакатывающая машинка, главное ты её включать не забывай, когда будешь на чужих мужиков заглядываться, иначе так и будешь позориться! — парировала я. — Нет у Аристарха никакой камеры, идиотка, — добавляю её же тоном и ухожу к своей машине.
С того дня Ксения ко мне больше не лезет, а я обещаю себе, что больше не стану припоминать Аристарху об этом случае.
За это время произошла ещё одна грандиозная новость — новоиспечённого жениха Берестяевой, Эруарда, упекли за решётку по обвинению в убийстве её мужа. Причём вместе с двумя подельниками среди которых, к моему удивлению, скорбящей вдовушки не оказалось. Наоборот, её женишок хотел убрать вслед за престарелым мужем, после того, как она перепишет она него всю компанию. Как выяснилось, у него уже была возлюбленная, с которой он проводил свободные от Берестяевой минутки счастливой беззаботной любви.
Материал Аристарха, который он оказывается хранил ещё на нескольких носителях информации, был выпущен отдельным специальным выпуском, и стал настолько успешен, что наш директор загорелся идеей внедрить вечернюю субботнюю передачу криминальной хроники, чтобы не упустить волну наплыва новой аудитории. Так что, наш канал как всегда не стоит на месте!
Если уж кого подобный поворот не обрадовал, так это мою любимую «подружку» Лариску-крыску. Её вызвали к начальству и проводили очень продолжительную порку с последующим увольнением. Всех подробностей скандала я не знала, но по словам Аристарха, именно она помогла Эдуарду сгубить его компьютер, и продолжала до последнего доносить ему информацию обо всех передвижениях «сующего не в своё дело нос» дотошного журналиста. Слухов раздали по обыкновению много, вплоть до того, что Аристарх залёг на дно, потому что стал напрямую получать угрозы о жестокой расправе. Сколько в этих сплетнях было правды я не знала, но если судить по историям, что раздували между мной и Ксенией, не много.
К тому моменту, как я вступила в должность ведущего редактора, нас потихонечку начали переселять в здание основного канала. Марк Геннадьевич хотел, чтобы мы все были в одном месте, но вот вопрос аренды у него долгое время закрыть не получалось. Филиалу просто не хватало места, чтобы развернуться. В итоге он всё-таки уговорил один небольшой канал, который транслировали по кабельному, поменяться с нами местами. Так я получила отдельный кабинет на три этажа выше от кабинета Аристарха, поэтому в основном мы обсуждали все важные вопросы вместе. Алексей своё новое рабочее место так и не увидел. Как оказалось, пропал он неспроста. Его должны были задержать по подозрению в мошенничестве, но наш бывший директор филиала оказался проворнее, сверкнул пятками раньше. Собрать бы на него побольше информации, да времени на всех не напасёшься! Может быть, руки дойдут у Арины, которая на днях пришла в отдел кадров, чтобы вернутся внештатным корреспондентом.
Стоит подумать о подруге, как она звонит мне на сотовый. Я с улыбкой поднимаю трубку и с ходу спрашиваю:
— Устроилась?
— Нет ещё, они думают меня в штат взять, на место уволенной крыски-Лариски, а меня что-то совесть мучает. Сейчас промолчу о беременности, а они потом пожалеют, что связались. Внештатным как-то спокойнее, никому ничего не должна.
Я лишь вздыхаю, тут из меня советчик никакой. Сама мечтаю поскорее своего пузожителя увидеть не крохотным шариком через аппарат узи, а в живую, с ручками, ножками и милыми глазками. А карьера… кому она вообще нужна, когда в мире есть дети?
— Я по другому поводу звоню. Ты ещё на работе?
— Да. Через полчаса мы с Аристархом поедем в дом к Марку Геннадьевичу на семейный ужин.
— О-о-о, какой же он теперь тебе Марк Геннадьевич? Привыкай величать его папой! — воркует подруга.
— Это вряд ли, — ужасаюсь, представив такую картину.
Директор он для меня в первую очередь!
— Ладно, я не об этом. Тут к тебе Андрей приходил, думал, ты ещё на съёмной квартире живёшь.
— Чего?
— Ага. Нарядный такой, с букетом цветов. Я сказала ему, что ты съехала.
— Надеюсь, ты не сказала, куда?
— Нет. Но он, по всей видимости, решил к тебе на работу заявиться при полном параде. Вот решила тебя предупредить, чтобы с Аристархом проблем не возникло.
В этот момент в дверь моего кабинета раздаётся робкий стук. Я поднимаю глаза и вижу в проходе именно того, о ком мы с подругой говорили по телефону. Хм, а вот и минус вырисовывается, что квартира у меня была рядом с работой.
— Я тебе чуть позже перезвоню, — говорю Арине и отключаюсь.
Андрей действительно похудел, как и говорила его мама. Хоть и волос в его буйной светлой шевелюре было по-прежнему много.
— Привет, — с невинной улыбкой произносит он и проходит вглубь кабинета.
В руках букет белых лилий. Их резкий запах так сильно ощущается для моего сверхчувствительного носа, что меня прошибает холодный пот.
— Это тебе! — суёт ещё ближе к лицу безобидные цветочки, а я вдохнуть не могу.
Отстраняюсь, зажимая нос, и бормочу:
— Убери их!
Андрей принимает моё поведение за обиду брошенной жёнушки и невозмутимо кладёт букет на мой стол.
— Ты же любишь лилии, Кристин, — качает он головой. — Я от чистого сердца.
Я сама убираю букет на подоконник, лишь бы сделать спасительный вдох. Не особо помогает, запах этих ароматных цветов распространился повсюду. Видимо с недавних пор я перестала их любить.
— Зачем ты пришёл?
— Я хотел попросить у тебя прощения.
— Надо же. Зачем?
— Был не прав, — пожимает плечами бывший и садится на стул, напротив меня. — Я развожусь.
— Серьёзно? А мне, прости, зачем такая информация?
— Просто
