смысл тебя бить? – развожу руками. – Понятно же, что ты Стеллу не против воли засосал. Значит, она сама того хотела. Значит, у нее тоже к тебе чувства.
Ну правда. Даже если я сейчас начищу Бестужеву рожу, что это изменит?
Прячу ладони в карманы джинсов и вновь устремляюсь по тротуару. Глеб после небольшой заминки припускает следом.
– И что? – он с любопытством заглядывает мне в лицо. – Тебе на это плевать?
Хороший вопрос. И я сам им задаюсь последние несколько минут. По логике я должен ощущать себя опустошенным, раздавленным, преданным, но ничего такого нет и в помине. Есть негодование, есть иррациональная мальчишеская обида, но боли, разрывающей сердце, нет. Может, причина в том, что я, как и Стелла, не отдавался нашим отношениям на все сто процентов, втайне мечтая о другой?
Чего уж говорить, меня сложно назвать образцовым парнем. Мы с Еленой, конечно, не целовались, но, если бы она этого захотела, я бы не дал заднюю. Никогда и ни за что. И отношения со Стеллой вряд ли бы меня остановили.
Так имею ли я право злиться и сетовать на несправедливость? Вопрос спорный, но, скорее, нет. Жизнь – бумеранг, и мы пожинаем ровно то, что сеем. Так что, если Стелла предпочла мне Бестужева, флаг ей в руки. Насильно мил все равно не будешь.
Эти «правильные» мысли подкидывает мне разум, но вот в душе все равно шевелится червячок запальчивой досады: почему, будучи мне другом, Глеб не поделился своими чувствами к Стелле раньше? Почему сообщил обо всем лишь постфактум? Я не слишком зациклен на понятиях, но он прав: это не по-пацански.
– Скажем так, я понимаю, что твоя связь с Кац находится вне зоны моего влияния, поэтому не хочу тратить на это нервные клетки, – холодно отзываюсь я.
– Блин, братан, – Глеб опускает руку на мое плечо. – Мне так хреново из-за этой ситуации, веришь? Всю ночь ворочался, думал, как тебе об этом рассказать. Меньше всего на свете я бы хотел тебя подставить, просто… – он проводит свободной ладонью по волосам и обреченно качает головой. – Просто так получилось, что я реально в нее по уши втрескался.
В его голосе столько обезоруживающей искренности, что мое недовольство невольно идет на спад.
– Да ладно? Прям настолько нравится? – поражаюсь я.
– Вообще! Я даже сам себя не узнаю! Будто заболел чем-то… Простудой, например, или ангиной. Только вместо боли в горле и температуры – жуткая тяга к ней. Как вижу ее, так аж ломать начинает. У тебя когда-нибудь такое было?
– Возможно, – уклончиво отвечаю я, хотя в сознании тотчас вспыхивает образ Елены. Яркий и очаровательный.
Да, пожалуй, аналогия с болезнью здесь вполне уместна. К ней я испытываю как раз нечто похожее.
– Ты прости, что так вышло, – продолжает Бестужев. – И спасибо за понимание. Честно говоря, не ожидал.
– Ладно, проехали, – торопливо киваю я. – Хорошо, что я узнал это от тебя.
– Ну так как, без обид? Сможем дальше общаться? – он смотрит на меня с надеждой.
Я бы хотел. Правда. Но в данный момент, не уверен, что смогу.
– Дай мне время, хорошо? – помолчав, отвечаю я. – Надо свыкнуться с мыслью о тебе и Стелле.
– Без проблем, – соглашается парень, виновато потупив взгляд. – Я тогда пойду. Увидимся.
Глава 54
Ася
Время – очень капризная штука. Иногда оно ускользает как сквозь пальцы вода. Иногда, словно в издевку, течет непростительно медленно. А иногда и вовсе замирает, отказываясь двигаться с места.
Именно так время поступает сейчас. В тот самый миг, когда я жду звонка на первую пару, а вместе с ним – появления в аудитории Глеба. Ведь он всегда приходит со звонком.
Гипнотизирую взглядом стрелки настенных часов, но они застыли. Абсолютно не шевелятся. Не знаю, в чем причина: может, батарейка вышла из строя, а может, это я уже потихоньку схожу с ума от ожидания.
С тех самых пор, когда я прыгнула с моста, а Глеб самоотверженно меня спас, минуло полтора дня, и все это время мы с ним не общались. Трубку он не брал, а прийти к нему домой мне было совестно. Но на одно из моих многочисленных сообщений он все же ответил, написал, что сегодня придет на учебу. Поэтому я сижу вся как на иголках.
Боковым зрением заметив движение в дверном проеме, я перевожу туда взгляд, но, к моему разочарованию, в аудиторию входит не Глеб, а Егор Янковский. Как всегда самоуверенный и невозмутимый.
Свернув в проход между рядами, он, вопреки обыкновению, не останавливается у второй парты, за которой сидит Стелла, а идет дальше. При этом его взгляд направлен куда-то в сторону, словно он не хочет смотреть на свою девушку. Такое ощущение, что они даже не поздоровались.
Притормозив у парты Вани Шведова, Егор что-то коротко говорит его соседке, Амине Абашевой, и та, как-то резко просияв, срывается с места. Через секунду она, счастливая и улыбающаяся, приземлиться рядом со Стеллой, которая, судя по отстраненному виду, никаких эмоций по поводу возвращения блудной подруги не испытывает.
Тем временем Янковский как ни в чем не бывало располагается по соседству с Ваней и принимается раскладывать на парте учебные принадлежности. Выходит, Егор со Стеллой больше не сидят вместе. Интересно, почему? Расстались из-за Глеба?
От этого предположения сердце болезненно сжимается, и я с силой закусываю щеку с внутренней стороны, чтобы переключить фокус неприятных ощущений.
Снова возвожу взгляд к часам и недовольно поджимаю губы. Правда они, что ли, встали? И когда уже прозвенит этот треклятый звонок?
Перетянутые нервы вот-вот грозят порваться, лохмотьями повиснув на расшатанном заборе моей психики, когда слуха наконец касается противная дребезжащая трель, а в дверях появляется долгожданная фигура в черном.
Поправив ранец за спиной, Глеб заходит в кабинет и, кинув формальное «здрасьте» математичке, приближается к нашей парте.
– Привет, домовенок, – как ни в чем не бывало здоровается он.
Его голос почти тонет в общем суетливом гомоне, но я настолько хорошо изучила Глеба, что теперь умею читать по его губам.
– Привет, – отзываюсь на дрожащем выдохе. – Я рада, что ты пришел.
Копошение стихает, и преподавательница привлекает внимание аудитории зычным приветствием. По-хорошему уже давно пора сосредоточиться на занятии, но я, хоть убей, не могу оторвать взгляд от Глеба и его идеально прямого носа, на котором с приходом весны обнаружилась пара-тройка веснушек. Таких же маленьких и непослушных, как у меня.
– Ась, ты чего? – Глеб неожиданно поворачивается ко мне.
Несомненно, почувствовал, как пристально я на него пялюсь.
– В смысле? – спрашиваю я, пытаясь
