стучусь.
— Можно?
Но Аня, видимо, не слышит из-за шума воды, и тогда я решаю войти без ее согласия.
Стоит только открыть дверь и мои глаза тут же вспыхивают: Аня лежит в ванной, наполненной пышной пеной из которой торчит только ее голова и приглашающе манит меня пальцем. Не сводя с нее взгляда, я перекидываю через голову футболку, расстегиваю ремень на джинсах и сгораю от желания увидеть все, что укрывается под белым облаком.
И забрать все это себе.
Она словно стесняется меня, словно боится показать себя во всей красе. Вчера в кухне ее квартиры она всячески пыталась прикрыться халатом, когда мы меняли позы одну за другой, и непроизвольно прикрывала грудь. А теперь прячется за клубами пены?
— Тебе не нужно стесняться своего тела, — говорю я, подходя к краю ванной. — Оно прекрасное и я хочу увидеть его целиком.
Аня робеет от этих слов, ее щеки слегка краснеют.
— Это остатки от предыдущих отношений, — шепчет она, взволнованно выдыхая. — Моего бывшего мужа далеко не все устраивало.
Я опускаю руку в теплую воду, нащупываю ее запястье и взглядом призываю встать.
Сказать по правде, я и подумать не мог, что робость и смущение способны возбудить меня куда быстрее, чем раскрепощенное и обнаженное женское тело.
— Ты очень красивая, — искренне говорю я, когда она, стоя передо мной, пытается снова прикрыть грудь. — Я не знаю, что там в голове у твоего бывшего мужа, но однозначно могу сказать: твоему будущему мужу нравится абсолютно все.
* * *
— Спит? — шепчет Аня, стоило мне только выйти из детской.
— Сном младенца, — отвечаю я, и, взяв ее за руку, увлекаю за собой в кухню.
Пока она сушит полотенцем волосы, я открываю вино, ставлю на столик у дивана вазу с фруктами и два бокала — единственных, что уцелели после погрома.
— Да-а… — тянет Аня глядя на диван, на котором совсем недавно были ярко-красные пятна. — Ребята из клининговой компании сделали невозможное. Жаль только, что нельзя склеить вазы и посуду, — вздыхает она.
— Купим новое, — подмигиваю я, разливая по бокалам вино. — Кстати, в кабинете Жанны она тоже побывала: изрезала форму, сломала ноутбук и оставила на зеркале послание.
— Ну, что сказать, — разводит руками Аня. — Управляющий отелем показал свое истинное лицо.
— Да, кстати! — Я подаю ей бокал, устраиваюсь рядом. — Насчет управляющего: ты не желаешь занять эту должность? — на полном серьезе предлагаю я. — С обязанностями портье ты успешно справилась, думаю, и здесь не возникнет проблем.
— Это совсем не мое, Денис, — улыбается Аня и ведет пальцем по краю бокала. — Я люблю работать с детьми, обучать их английскому.
— Тогда мое предложение автоматически снимается, — поддерживаю ее. — Вернешься к репетиторству?
— Хотелось бы, но пока что я плохо представляю, как это сделать, — вздыхает она, кутаясь в мой махровый халат. — Сюда моим ученикам добираться слишком далеко, поэтому, скорее всего, мне придется принимать их на своей квартире.
Рядом на диване булькает мой мобильник, я смотрю на СМС от приятеля из Франции и, хлопая себя по лбу, смеюсь.
«От всей души поздравляю с бракосочетанием!» — пишет он, и дальше идет длинная поздравительная речь, которая заканчивается вопросом: «Надеюсь, свадьба была шумной и роскошной?»
— Роскошной, — с серьезным видом киваю я, и прижимаю к себе Аню.
— И шумной, — отпивая вино, добавляет она.
Я касаюсь тыльной стороной ладони ее щеки, нежно веду по ней.
— А ты какую хотела бы свадьбу?
— Наверное, спокойную, — пожимает плечами Аня. — Без пафоса, камер, журналистов и сотен гостей. Скромно, все как я люблю.
— А как же подружки невесты? Девушки же любят наряжаться в одинаковые платья, все дела.
— У меня не осталось подруг и родственников кроме Ксюши. Честно, если задуматься, то мне даже некого будет позвать.
— Вообще не одной подруги? — вскидываю брови я.
— Мы почти все детство провели в поселке у бабушки. Там, конечно, у нас была большая компания девчонок, но с годами все разъехались и… И у меня даже не осталось никаких контактов, — с грустью изрекает Аня. — Иногда мне так и хочется повидаться с ними, узнать, как у них сложилась жизнь. Да и вообще, повспоминать наше детство что ли.
— А в соцсетях не пробовала искать?
— Искала, но так и не нашла, — вздыхает она. — Скорее всего, они все давно уже замужем и сменили фамилии.
Наш разговор прерывается еще одним сообщением, и в следующую секунду мы с Аней хохочем на всю гостиную: Богдан прислал фото кота, который еще утром был в нашем доме, а теперь он лежит на чьей-то кровати с блаженным видом и вытянутыми лапами.
Следом приходит еще одно сообщение:
«Пристроил его к сестре. Они оба счастливы».
— Тебе не кажется, что мне пора открывать приют для животных? — не скрывая иронии спрашиваю я, и ставлю телефон на блокировку. — Второго кота пристроили в добрые руки.
— Никаких приютов, с нашим-то сыном, — улыбается Аня.
«С нашим сыном, — про себя повторяю я и крепче обнимаю ее. — Как же все-таки здорово это звучит, черт возьми!»
* * *
Аня засыпает в моих руках, я глажу ее по волосам и не перестаю думать: ведь еще совсем недавно эта девчонка с выкованным характером даже близко не подпускала к себе, а теперь с такой нежностью обнимает меня и целует в губы.
Я счастлив, что она впустила меня в свое сердце, и мне удалось немного растопить его. Надеюсь, со временем оно оттает полностью. Но до той поры я хочу наслаждаться каждым мгновением ее робости, видеть, как она краснеет от смущения. Хочу наблюдать за тем, как она открывает для себя что-то новое, чего никогда прежде не видела, о чем никогда не догадывалась.
Крепко встав на ноги, я жил только для себя. Мне хотелось открытий, путешествий, модных брендов одежды, дорогих тачек и неприлично-дорогого виски. И в тот момент я думал: а ведь для счастья мне больше ничего и не надо.
И только взгляните, как все это быстро проходит. Ведь отныне меня больше заботит совсем другое: какой состав в подкладке у комбинезона моего сына, и в какой стране «родилась» игрушка, которую я ему покупаю. Какой температуры вода в его ванночке и что написано на
