Ознакомительная версия.
Наталья Владимировна немедля воспротивилась:
– Да с чего же это! Мне и здесь хорошо!
Он погладил ее по головке, как малое неразумное дитятко.
– Конечно, конечно! Но ты должна признать, что жить здесь с ребенком неудобно. Коляску надо будет затаскивать на четвертый этаж, а у вас вонь такая в подъезде. Не будешь же ты выгонять из подъезда Бориса? Да он и не уйдет. И у тебя квартира слишком маленькая. Кстати, я тебе не говорил, что у нас в роду очень часты двойни? У меня тоже был брат-близнец, к сожалению, не выжил, слишком маленьким родился. И я считаю, нам нужно подготовиться к скорой свадьбе.
От этих ошеломительных новостей Наталья Владимировна окончательно впала в ступор, и, пока он собирал ее вещи, лишь тихо повторяла:
– Двойня… Благословение Господне… Скорая свадьба… – и даже не смогла воспротивиться, когда он напялил на нее куртку, шапку, велел надеть зимние сапоги и повел по лестнице вниз, одной рукой придерживая слегка пошатывающуюся невесту, в другой неся дорожную сумку с необходимыми, на его взгляд, вещами.
Когда они подъехали к престижной кирпичной высотке, она настолько пришла в себя, что даже смогла спросить:
– Куда ты меня привез?
Благодушно усмехаясь, он назвал адрес. Добил ее тем, что начал объяснять, как ей удобнее добираться от школы до его дома.
– Понимаешь, по утрам я тебя, конечно, буду отвозить, а вот встречать вряд ли смогу. Ты намного раньше меня кончаешь работу, а удирать с работы каждый день не получится. На меня Евгений и так в последнее время что-то косится.
Она откинулась на сидении и снова замолчала. Когда они проходили мимо охраны, Николай Иванович чопорно представил ее:
– Моя жена Наталья Владимировна! Прошу любить и жаловать!
Охранники уставились на нее, не столько пытаясь запомнить, сколько удовлетворяя природное любопытство, а Николай Иванович, заметив, что рот у нее начал кривиться в истеричной усмешке, поспешил увести ее в лифт. Робко спросил:
– Тебе что-то не нравится?
Отупело разгладив складочку на куртке, Наталья Владимировна молча пожала плечами, не желая больше зря тратить силы. Она чувствовала полную разбитость и мечтала лишь о тихой спокойной спальне с удобной кроватью. Больше ее ничто не интересовало.
Квартира оказалась большой и по-армейски аккуратной. Она усмехнулась про себя: вряд ли ему понравился ее стремление к легкой безалаберности.
Хозяин показал ей три большие комнаты, потом повел в ванную. Стоявшая там джакузи несколько пробудила ее от зимней спячки.
– Вот это да! А посидеть в ней можно?
Он тотчас включил воду, принес свежее полотенце. Она залезла в огромную ванную, чувствуя, как со всех сторон бьют упругие струйки воды, то нежные, то жесткие. Почувствовав, что засыпает, побыстрее вылезла.
Завернувшись в огромное махровое полотенце, огляделась по сторонам. Не было ни ее халата, ни ночнушки. Спросила о них Николая, но он не помнил, чтобы видел их в ее квартире. Она сухо сказала:
– И как я теперь буду спать? Я не могу спать голой!
Он услужливо побежал в спальню и вернулся с огромной белой футболкой и синей пижамой.
– Выбирая, что больше нравится!
Она решила не капризничать, портя настроение и ему и себе. Всё равно завтра суббота, можно съездить на ее квартиру за нужными вещами, и выбрала футболку. Она была достаточно длинной, чтобы закрывать бедра и удобной, чтобы не чувствовать ее на теле. Пошла в спальню, переоделась и рухнула в приготовленную постель.
Когда в комнату зашел Николай, спросить, что приготовить на ужин, она уже спала, полностью завернувшись в одеяло. Владелец конфискованной постели, почесав в затылке, достал из комода второе одеяло, натянул на него пододеяльник и уложил в сторонке, рассудив, что ложиться спать в такую рань ему резона нет.
Посмотрел по всем программам новости, принял душ, натянул пижамные штаны и осторожно лег на оставленный ему краешек постели рядом с тихо спящей женщиной. Ему очень хотелось ее обнять, прижать к себе, но он боялся, что на этом не остановится, а она и без того замучена переживаниями. Еще раз удивившись разности восприятия одного и того же события мужчиной и женщиной, уснул, слегка похрапывая во сне.
Утром Наталья Владимировна приоткрыла еще ничего не видевшие полусонные глаза и попробовала потянуться. К ее удивлению, ей что-то мешало. Это «что-то» однозначно не могло быть мужчиной, поэтому сначала она подумала, что это сбившееся одеяло.
В голову пришла простая догадка, что она заночевала у дочери, и к ней тайком забралась Анюта, иногда вопреки требованиям матери убегавшая по утрам к бабушке, чтобы выпросить утреннюю сказку. Но эта всхрапывающая гора рядом с ней никак не походила на ее маленькую внучку.
Наталья сосредоточилась, потерла виски и вспомнила вчерашний день. Снова накатила тревога. Особенно из привычного состояния выбивало небрежное сообщение Николая о возможной двойне. Она широко открыла глаза. Как она будет справляться с двойней? Может, всё-таки сделать аборт?
Но вспомнились кадры из недавно виденного по телевизору документального фильма об абортах, и она отказалась от этой жестокой мысли. Во-первых, уже поздно, а, во-вторых, она не сможет убить собственного ребенка. Остается рожать. Она представила насмешливо-понимающие лица коллег, и тихо застонала.
Николай повернулся и хрипло сказал, как будто услышав ее опасения:
– До конца учебного года осталось всего ничего. Никто ничего и не поймет. А больничный и разного рода справки в школу принесу я. Вот будет сюрприз твоим коллегам!
Наталья похлопала глазами, стараясь осознать сказанное. Он приподнялся на локте и заглянул в ее сконфуженное лицо.
– Ну что же, выглядишь ты гораздо лучше, чем вчера. Может, займемся чем-нибудь более приятным, чем нелепые разборки? – и, быстро наклонившись, припал к ее лицу.
Она впервые ощущала нежные поцелуи и неспешные ласки мужчины. Ночь в пригородном ресторанчике в зачет не шла, поскольку на следующий день она с трудом вспомнила само событие, о чувствах и речи не было.
Наталья Владимировна прикрыла глаза и отдалась необычным ощущением. Она ожидала наплыва привычного страха, но его не было. Она чувствовала на плечах и груди легкие бабочки поцелуев, и ей это было приятно. Даже больше, чем приятно.
Николай был очень терпелив, очень нежен. Сначала его нежность была приятна, потом надоела. Захотелось гораздо большего, и она требовательно похлопала его по плечам, но он не подчинился. Протянув руку, он начал гладить ее внизу, по внутренней поверхности бедер.
Она поневоле стала отдаваться этой нескромной ласке, чуть приподняв бедра. Только тогда он осторожно улегся сверху. Сначала она ничего не почувствовала, если не считать довольно приятного колебания внизу живота. Но потом это колебание начало перерастать во что-то гораздо более ощутимое.
Ознакомительная версия.
