на привкус, они действительно помогали. Через двадцать минут после использования мне легче дышалось.
Рома поднялся, выключил свет. Залез под одеяло, сначала не прикасаясь ко мне. Я замерла, особо остро чувствуя, что на мне только трусики. Рука Ромы коснулась талии и скользнула на живот. Пальцы обвели пупок, заставив задрожать. Парень придвинулся ближе. Коснулся губами обнажённого плеча и шейки.
— Добрых снов, малыш.
— И тебе. Завтра всё наладится.
Снова Рома поцеловал меня в плечико. Я прикрыла глаза и заснула. Не видя снов. Восстанавливая силы и нервы за два дня.
Рома
Открыл глаза и уставился на часы. Десять часов. Чёрт. Хотела потереть лицо ладонями, чтобы сбросить оковы сна, но обнаружил, что тёмная головка малышки покоится на предплечье. За ночь одеяло сползло, открывая вид на обнажённую спину и хрупкое плечо. Мигом почувствовал прилив желания. Прекрасно знал, что Поля сегодня спала в одних трусиках. Хотелось опрокинуть её на спину и начать поцелуями покрывать тело. Но я только осторожно переложил голову Полины на подушку, поднял с пола зайца и в руки всунул. Девчонка тут же завозилась, причмокнула пухлыми губами и на живот легла.
Всё же не выдержал, заскользил губами по позвоночнику вниз, к ямочкам на пояснице. И языком снизу вверх до самой шейки, чтобы вкус любимый разлился на языке.
Сцепил с силой зубы и с огромным трудом отстранился. Покинул комнату малышки, не желая тревожить её сон. Знал прекрасно, что прошлой ночью она не спала. Поэтому дал ей возможность отоспаться.
Засунув вещи бати в дорожную сумку, поехал в больницу. От этого места уже зубы сводило. Почти прописался там мл*.
— Привет, батя, — почувствовал ни с чем несравнимое облегчение, когда увидел завтракающего на койке родителя
— Здравствуй, сын, — батя хоть и был белым, но был в хорошем расположении духа.
— Как ты? — бросил сумку на пол и склонился к отцу, прерывисто обнимая. С изумлением заметил, что руки дрожат.
— Жив. Ходить буду. Нормально всё, — отец скупо поцеловал меня в щёку, похлопав по плечу.
— Знал бы ты, как пересрал вчера, когда узнал твою машину. Бать, я бы мл* не пережил второго раза.
Всё ещё обнимал отца, поэтому почувствовал, как он вздрогнул. Выпрямился. И увидел боль на его лице. Такую сильную, что в грудине полоснуло зеркально.
— Говорят, что вся жизнь перед глазами проносится… Я видел её лицо. Она держала в руках девочку.
— Что? — глухо сорвалось с моих губ.
— Саша была беременна, — отец закрыл глаза. Из-под его закрытых век скользнула слеза. Я сжал с силой зубы, с трудом сдерживаясь от того, чтобы заорать. У меня могла быть сестра.
— Почему ты не сказал раньше? Почему вы не сказали?
— Я не знал. Саша ехала из клиники. Мы собирались на ужин в ресторан. Она хотела сообщить новость тем вечером.
— Скажи, бать… Ты жалеешь, что женился на этой твари? — я впился злым взглядом в лицо отца.
— Да.
Батя потёр лицо ладонями, надавил пальцами на веки.
— Ты понимаешь, что Полина не твоя дочь?
— Подозреваю.
— Твой лечащий врач сказал, что группа крови у Полины другая. Бать, она точно не твоя.
— А ты только рад, жук, — батя улыбнулся и подмигнул.
— Что делать будешь с матерью Полины?
— Разводиться, — улыбка сползла с лица отца. — Уже подал заявление.
— Думаешь, она тебя отпустит? — я криво ухмыльнулся.
Батя глаза закатил, говоря, как ему наплевать на мнение матери Поли.
— Какого чёрта ты вообще на ней женился, бать? Ты же не любишь её. И не любил.
— Помутнение.
— Полина… Поля разговаривала с ней. Эта тварь наплела, что причастна к убийству мамы.
— Что? — батя захрипел и покраснел.
— Бать, она непонятно выразилась, Полина толком не поняла. Но если это так…
Будто по заказу, дверь в палату распахнулась. Ввалилась мать Полины.
— Пошла нах*р отсюда, — я подскочил, готовый вытащить за волосы эту тварь из палаты.
— Уйди с дороги щенок, — больше не пыталась играть перед отцом любящую и заботливую мачеху. — Чертков, какого чёрта я узнаю, что ты подал на развод?
— Кому ты заказала убийство Саши?
Мой отец не раз поднимал на меня руку в воспитательных целях. Но никогда я его не боялся. До этого момента. Я обернулся к нему и увидел, что он готов подняться и убить.
— Что ты такое говоришь? — мать Полины растерялась и испуганно попятилась назад. — Олежка, ты из ума выжил?
— Кому. Ты. Заказала. Убийство. Саши.
Отец чеканил каждое слово, не спуская взгляда со Светланы.
— Не заказывала я ничего. Я не имею никакого отношения к её смерти. Олег, не нужно вешать на меня всех собак.
— Пошла вон отсюда. Ещё раз увижу, удавлю.
— Конченый мудак,— Светлана разъярённой кошкой пролетела мимо меня и набросилась на отца. — Я тебе в рот заглядывала, слушала твои пьяные бредни про Сашеньку, а ты… Я ребёнка потеряла, а ты меня бросаешь? Урод! Я всю жизнь тебя любила! Я тебе дочь родила!
— Не мне. Я сделал ДНК-тест, — знал, что отец блефует, но это сработало.
— Я же не виновата, что твой вялый х*р даже тогда не встал, — мать Полины выпрямилась и заговорила с ледяной насмешкой. — Завалился ко мне пьяный, о своей твари Сашеньке рассказывал. Я думала, что она бросит тебя, когда об измене узнает. А она умнее тебя оказалась. Поняла, что у нас ничего не было. Видимо, знала, что у тебя через раз встаёт.
На лице отца появилась улыбка. Он усмехнулся и откинулся на подушки. Увидев это, мать Полины пришла в ещё большую ярость.
— Так кто отец Полины, Света? — спокойно спросил батя, перебивая бессвязный поток ругательств и проклятий.
— Не твоё дело.
— Я знаю, кто. Воробышек.
Судя по тому, как женщина запнулась и закашлялась, батя оказался прав.
— Мне всё казалось, что вижу, что-то смутно знакомое. Черты лица, жесты, улыбка. Он ведь любил тебя. Девочке повезло, что характером она пошла в отца.
— Ненавижу тебя, — ярость матери Полины перетекла в слёзы. — Лучше бы ты сдох.
— Развод через неделю.
— Смотри, чтобы дожить смог, — мать Полины склонилась к отцу и прошипела слова
