обойдется мне в целое состояние.
— Запиши ее, — быстро отвечаю я.
— Тебе не кажется, что я должен сначала спросить ее?
— Я поговорю с ней, — рявкаю я, вылетая из офиса.
—
Шарлотта помогает Мэгги набивать конверты для мероприятия. Девочки о чем-то болтают, и я замечаю, как улыбка Шарлотты исчезает, и она выпрямляется немного выше, когда я приближаюсь.
— На пару слов, пожалуйста? — Говорю я, жестом приглашая ее следовать за мной в отдельную комнату, где мы сможем поговорить.
В ту минуту, когда я запираю нас, я осознаю свою ошибку. Ее глаза загораются, когда она, разинув рот, смотрит на черную шелковую кровать с наручниками, шелковыми галстуками и веревками, свисающими со стены.
— Я думала, ты был слишком занят сегодня… — Говорит она, поворачиваясь ко мне и проводя руками по моей груди.
Черт, я слишком занят, но то, как она сейчас реагирует на эту комнату, заставляет меня подумать, что я мог бы просто плюнуть на работу, на мероприятие, на всю свою гребаную работу в данный момент. Я бы хотел увидеть ее красивую бледную кожу на этом черном шелке, привязанную к этой кровати, позволяющую мне делать с ней безбожные гребаные вещи.
— Нет, — говорю я, качая головой. — Я привел тебя сюда, потому что мне действительно нужно с тобой поговорить.
— О, — отвечает она, отстраняясь, но я не позволяю ей оторвать от меня руки.
Возможно, нам нужно поговорить, но мне все равно нужно прикасаться к ней. Схватив ее за локти, я притягиваю ее к себе.
— Сегодня вечером ты будешь на аукционе, — говорю я, словно срывая повязку.
Она напрягается, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
— Я не могу…
Ведя ее назад, пока ее ноги не упираются в кровать, я осторожно толкаю ее, пока она не ложится, и накрываю своим телом ее. Я не могу трахнуть ее сейчас, как бы сильно мне этого ни хотелось, но позже будет время немного повеселиться здесь.
— Эмерсон, я действительно не могу участвовать в твоем аукционе. Мне жаль…
Я заставляю ее замолчать поцелуем и прижимаюсь своими бедрами к ее. Она мычит в ответ. Боже, я люблю эти ее мягкие губы. Я никогда не устану от ее поцелуев.
— Ты можешь и сделаешь это.
Ее руки скользят вверх по моим бокам, притягивая меня ближе, когда она тянется за очередным поцелуем.
— Что именно я выставляю на аукцион?
— Час твоего времени.
— И это все? — Спрашивает она, наклоняя голову.
Пристально глядя на нее сверху вниз, я хмурю брови.
— У тебя было что-то еще на уме?
— Ну, любой может сделать ставку, верно? А это значит, что победить может любой.
— Да…
— Значит, ты не против, если я проведу час с каким-то мужчиной, которого я даже не знаю?
Она изучает мои черты, пытаясь оценить, насколько меня волнует, что она разговаривает с другими мужчинами, а это, между прочим, немало, но она этого не знает, а я не могу позволить себе привязаться к Шарлотте еще больше, чем уже привязан.
— Ты же знаешь, что ты не обязана что-либо с ними делать. И это полностью зависит от тебя, что ты хочешь выставить на аукцион.
Она снова колеблется.
— Значит, другие девушки продают с аукциона больше?
Я целую ее нежную бледную шею.
— Да. Некоторые девушки выставляют на аукцион время в комнате или на какой-нибудь публичной выставке.
— Разве это не…
— Лазейки и мелкий шрифт, Шарлотта.
Мой член становится болезненно твердым под моими брюками, когда я снова трусь о нее.
— О… — Стонет она, пытаясь обхватить меня ногами.
— У нас нет на это времени, — бесполезно бормочу я ей в грудь, оттягивая глубокий вырез ее блузки.
— Что, если я скажу тебе, что получила результаты своих анализов обратно? — Говорит она с придыханием.
Я отстраняюсь.
— Какие результаты анализа?
— Ты сказал, что я должна сдать чистые результаты анализов, чтобы стать членом клуба, что я и сделала. Я чиста.
Моя кровь начинает так сильно стучать по венам, что мои щеки краснеют, а сознание затуманивается, и все это от образа погружения моего толстого члена в Шарлотту, когда между нами ничего нет.
— Блять… — бормочу я сквозь стиснутые зубы.
Быстрым движением я переворачиваю ее на живот, прижимаясь к ней сзади.
— Мы можем сделать это быстро.
Она стонет, но я уже на шаг впереди. Я задираю ее юбку выше бедер, отодвигаю трусики в сторону и быстро вытаскиваю свой член из штанов ровно за пять секунд.
При виде ее идеальной задницы я чувствую себя диким. Я быстро шлепаю ее по попке, заставляя вскрикнуть, затем разминаю плоть рукой. Она прижимается ко мне. Черт, мне нравится видеть ее такой нуждающейся, и мне нравится, что она жаждет моего члена. Наклоняясь, я жадно кусаю ее за правую ягодицу. Она визжит, утыкаясь лицом в матрас.
— Я должен заставить тебя ждать, — рычу я, вставая и отводя ее бедра назад, прижимая головку моего члена к ее влажным половым губкам.
Она громко стонет, уткнувшись лицом в атласные простыни.
— Но я хочу, чтобы ты слила мою сперму себе в трусики, пока будешь на сцене.
Я погружаюсь в нее, и это похоже на рай. Ее стонов и вида ее мягких бедер в моих руках достаточно, чтобы свести меня с ума, но именно тугой жар ее влагалища сводит меня с ума.
Шарлотта была создана для меня. Эта киска была создана для моего члена, она поглощает меня с такой жадностью, словно околдовывает меня, черт возьми. Заставляя меня больше никогда не хотеть другую киску, чего я не хочу.
— Сильнее, — выдыхает она, отталкиваясь назад, ее тонкие пальцы крепко сжимают черный атлас. Я даю ей то, что она хочет, врезаясь в нее все сильнее и сильнее, задаваясь вопросом, не причиняю ли я ей боль, но, похоже, ей совсем не больно. Выражение ее лица больше похоже на экстаз.
— Я хотел бы трахать тебя каждую минуту своего дня, ты знаешь это?
— Да.
— Мне нравится трахать тебя, Шарлотта. Ты так хорошо берешь мой член.
— Мне это нравится, — стонет она.
— Я хочу, чтобы твоя киска болела, когда ты будешь там, наверху. Я хочу, чтобы ты думала об этом.
— Быстрее, Эмерсон. Я собираюсь кончить.
Она стонет в пронзительной мольбе. Боже, мне нравится, что теперь она просит о том, чего хочет во время секса.
Я приподнимаю ее бедра и врезаюсь в них, рыча с каждым молниеносным толчком. Ее красивая киска крепко сжимает мой член, когда она кончает.
Держа ее бедра в своих руках, я позволяю ее телу
