— Нет, любовь моя, пожалуйста, приди в себя, — умолял я, сжимая ее в своих объятиях.
— Ромео! Немедленно приведи Арию сюда!
Я побежал обратно к лифту так быстро, как только мог, держа Софию на руках.
— Не покидай меня, — умолял я ее все еще находящуюся в бессознательном состоянии.
Анджело сорвал с себя куртку и обернул вокруг нее, пока мы все заходили в лифт.
— София, ты меня слышишь? Пожалуйста, милая, пожалуйста, скажи что-нибудь.
Она всхлипнула, и этот звук был одновременно облегчением и пыткой.
Двери лифта открылись на верхнем этаже, и я вбежал в квартиру.
— Мы собираемся согреть тебя.
Я старался, чтобы мой голос звучал успокаивающе, но это было безнадежно. Ничто не могло успокоить или утешить меня, пока моя жена почти без сознания была в моих руках.
Ее глаза приоткрылись.
— Вот ты где.
Мой голос дрожал от облегчения.
— Давай отнесем тебя в ванну. Теплая вода поможет тебе.
Выражение ужаса исказило ее лицо.
— Нет, пожалуйста, не нужно воды. Я обещаю, что буду в порядке. Пожалуйста, не делай этого.
Она боролась в моих объятиях, но движения ее были слабыми и вялыми. Тем не менее, я держал ее крепче, чтобы она не упала и не травмировалась еще больше.
— София, любимая, в чем дело?
Мое сердце бешено колотилось, когда она продолжала бороться и кричать, каждый звук, который она издавала, вгонял мне в грудь еще один кинжал.
— Пожалуйста, не надо. Только не вода. Пожалуйста, я буду в порядке, обещаю.
Ее слова были невнятными, а глаза снова закрылись.
Ромео вбежал в комнату.
— Ария уже в пути. Она сказала, что сначала нам нужно согреть ее грудную клетку. Сними с нее мокрую одежду и накрой ее одеялами.
Анжело вбежал в комнату с охапкой одеял.
Уложить Софию на кровать было одной из самых трудных вещей, которые мне приходилось делать.
Остальные вышли из комнаты, пока я снимал с нее одежду. Я провел теплой тряпкой по ее коже, вытирая ее, прежде чем накрыть одеялами.
Я вздрогнул, когда дверь спальни открылась. Это была Ария. Она быстро подошла к Софии, вытащив из медицинской сумки теплый компресс. Мне хотелось крикнуть ей, чтобы она поторопилась, пока она молча забирала жизненно важные органы Софии, но я придержал язык.
— Ее показатели в норме, — сказала она наконец. — И температура ее тела поднимается.
Я не мог перестать смотреть на жену.
— Как это произошло, Маттео? — спросила она.
Слов было недостаточно, чтобы описать все то, что я натворил. Как я опозорился.
Ее глаза потемнели, когда Ромео все рассказал.
София пошевелилась на кровати, и я придвинулся ближе, но Ария остановила меня.
— Тебе нужно уйти.
Мои глаза затуманила красная пелена.
— Я блять не оставлю ее. Я должен о ней позаботиться.
— Все произошло по твоей вине, — вскипела она.
— Как ты думаешь, Софии будет комфортно, пока ты в комнате? Она моя пациентка, и я говорю, что тебе нужно уйти. Ты сможешь навестить ее, только если она попросит об этом.
Передо мной появился Анджело, его широкое тело нависло надо мной.
— Пойдем, — сказал он, глядя на меня сверху вниз, как на грязь.
Впервые с детства я почувствовал себя маленьким.
Я позволил ему вытолкнуть меня из комнаты, прочь от моей любви.
59
СОФИЯ
Я была словно в тумане, когда доктор Амато взяла мою кровь. Она смогла попасть в вену с третьей попытки, но я почти этого не почувствовала.
Я лежала под одеялами, но единственное, что согревало меня и удерживало в реальности, — это мягкое тело Нудла, прижимающееся к моему. Он отказался двигаться с моей стороны. Его голова прижалась к моей груди, давление сдерживало мою панику.
— София? Ты слышишь меня? София?
Я вздрогнула, осознав, что доктор Амато говорила со мной. Время шло слишком медленно и быстро одновременно. Комната закружилась вокруг меня, усиливая мою дезориентацию. Я повернула голову к ней. Ее лоб был сморщен от беспокойства, глаза печальны, но я ничего не чувствовала. Как будто холод заморозил мои эмоции.
Меня это устраивало.
Я не хотела чувствовать. Не хотела ничего. Я думала, что у меня есть все, о чем я мечтала. Все, чего я хотела. Теперь все разрушено, и самое ужасное было то, что я не понимала почему. Что я сделала, чтобы мой муж меня возненавидел? Чтобы он захотел меня пытать? Было ли что-то из того, что мы пережили, реальным?
Я вздрогнула, когда доктор Амато коснулся моего лица.
— Мне очень жаль, — пробормотала она. — Я хочуеще раз измерить вам температуру, а также дать вам пакетик жидкости внутривенно. Вы очень обезвожены.
Я не могла найти слов, чтобы ответить.
— Как насчет горячего шоколада? — спросила она. — Это поможет вам согреться.
Я закрыла глаза. Возможно, я смогу абстрагироваться от всего мира.
Может быть, я могла бы просто исчезнуть.
Нудл прижался своим холодным влажным носом к моей шее. Я пыталась игнорировать его, но он становился все более и более настойчивым, пока я старательно не вытащила руку из-под тяжести всех одеял и не погладила его по голове. Прилив эмоций пронзил мою грудь от его нежного прикосновения, мягкости его меха, но я быстро подавила его. Мне не хватило смелости взглянуть в лицо реальности.
Я обняла Нудла обеими руками.
— Я скучала по тебе, — пробормотала я. — Ты искал меня?
Нудл глубоко вздохнул, как бы говоря «да».
— Даете ли вы свое разрешение на введение вам жидкости в организм внутривенно? — спросила доктор Амато.
Я продолжила прижиматься к Нудлу, но кивнула. Мне уже было все равно, что со мной происходит. Доктор могла делать все, что хотела.
Металлический привкус во рту подсказал мне, что она уже ввела раствор. Я держала глаза закрытыми.
— Я отнесу ваш анализ крови в лабораторию и вернусь вечером, чтобы снова вас проверить.
Она поколебалась, прежде чем спросить:
— Хотите, чтобы кто-нибудь посидел с вами, пока меня не будет?
— Нет, — сказала я хриплым и надломленным голосом.
Я не хотела, чтобы кто-нибудь меня видел.
Я теперь ни с кем не ощущала себя в безопастности.
Доктор Амато открыла дверь, и я мельком увидела Маттео, прежде чем она снова закрылась. Он выглядел опустошенным, с темными кругами под покрасневшими глазами.
Что его могло так огорчить?
Я прижалась лицом к шерсти Нудла и закрыла глаза, позволяя сну окутать меня.
— София?
Слова доктора Амато доносились до меня словно издалека, будто им пришлось преодолеть огромную пропасть, чтобы достичь меня.
Хвост Нудла вилял, ударяясь о матрас, но он не сдвинулся с места. Тревога охватила меня, когда я поняла, что ему, вероятно, нужно поесть и выйти на улицу. Кормил ли его кто-нибудь, пока я была в подвале?
Я заставила себя сесть.
— Нудла накормили? — спросила я с ноткой паники в голосе.
— Ох, — сказала доктор Амато, нахмурив брови. — Я не уверена. Я могла бы спросить у кого-нибудь?
Я прикусила губу, моя боязнь увидеть кого-либо боролась с необходимостью убедиться, что о Нудле позаботятся.
— Анджело, — сказал я наконец. — Можете ли вы привести его сюда?
Через несколько минут в комнату вошел мой телохранитель. На его лице было выражение боли. Он упал на колени возле моей кровати.
— Я не буду просить у тебя прощения, потому что его не заслуживаю. Я должен был убить Доменико, должен был сделать все необходимое, чтобы помешать ему поместить тебя туда.
Я с трудом сглотнула комок в горле.
— Все, что я могу сказать, — это что отныне моя верность принадлежит только тебе. Я в твоем распоряжении.
Я знала, что случившееся не было ошибкой Анджело. Вина лежала на Доне. Но все, о чем я могла думать, находясь в ловушке в этой камере, это то, как я слишком легко доверилась всем вокруг.
