Фокс отличался от любого человека, которого я знала. Я не могла ненавидеть его. Не с его гигантским сердцем и сладостью, скрывающейся в его насилии. Но я ненавидела, что он говорил правду. Это не была игра, в которую он играл. Он правда не мог контролировать что бы ни жило внутри него, и моя жизнь будет окончена, если он потеряет контроль.
Наши глаза встретились друг с другом: зеленые с серыми. Я встала на цыпочки, чтобы поцеловать его.
Он замер, когда мои губы двинулись к его, и я ждала, что он оттолкнет меня. Я не была глупой. После того что случилось до этого, сейчас я носила нож в своих волосах и заднем кармане. Я исполню свою угрозу, если Фокс снова нападет на меня, и я должна буду выбрать, кто будет жить, а кто умрет.
Его рот приоткрылся под моим, он простонал низко и глубоко, когда я высунула язык и коснулась его нижней губы.
Мои руки не хотели ничего больше, кроме того, чтобы сжать его в объятиях и прижаться к нему. Я хотела трения между нами. Я хотела его руки на каждом сантиметре моего тела.
Его голова наклонилась, чтобы углубить поцелуй, следуя моей инициативе его языком. Это было противоречие, что заставило меня стать влажной из-за него. Властный мужчина во всех отношениях, в теле которого жил мужчина, который хотел только одобрения. Мужчина, который никогда не привязывался или любил, или просто не целовался.
И это разрушило мое чертово сердце.
Он отстранился, заглянув глубоко в мои глаза.
— Прогуляешься со мной?
Я кивнула.
Покинув кабинет, мы спустились по лестнице, через боевой ринг к парадной двери. Только два бойца прибыли на утреннюю тренировку, и никто не помешал нам.
Фокс не остановился, когда мы вышли наружу. Он поднял лицо и нежился под золотистым теплом. Его облаченное в черное тело выглядело неуместной тенью, когда мы прошли по гравийной дорожке к траве.
Он ждал, что я пойду рядом с ним и послал мне небольшую улыбку.
— Моя жизнь была намного легче, если бы солнце светило двадцать четыре часа в сутки.
Я теребила свои пальцы, избавляясь от потребности схватить его за руку. Я ненавидела то, что не могу касаться его. Интимность между нами только и ждала, чтобы утвердиться, но без прикосновений, она исчезала, оставляя след неловкости.
— Если ты так сильно ненавидишь темноту, почему надеваешь все черное?
Его челюсть сжалась, но он продолжил идти.
— Это глупая причина и даже не имеет смысла для меня. Я должен бы надевать желтое и белое — полностью избегая черное, но я не могу.
— Расскажи мне, — я прошептала.
Он остановился и повернулся лицом к дому. Глядя на огромные горгульи, украшающие особняк, он зарычал:
— Я свободен. Так почему же я строю дом точную копию того, где был ад, и происходило зло? Почему я одеваюсь в единственный цвет, который был нам позволен? — его взгляд встретился с моим. — Потому что это все, что я знаю. Единственное место и цвет, которым я доверяю, что они сохранят меня в безопасности. Все остальное ужасает меня, потому что я не достоин забыть свое прошлое.
Мое сердце раскололось, осколки протыкали мои легкие.
— Ты достоин. Каждый день, что я провожу с тобой, ты совершенствуешься.
Он мрачно рассмеялся.
— Только потому, что я сохраняю дистанцию и не трогаю тебя. Поверь мне, если бы ты узнала мои мысли, ты бы сбежала.
— Ты хочешь, чтобы я сбежала?
Он сощурил глаза.
— Ты должна.
— Но ты хочешь, чтобы я это сделала? — я сделала шаг вперед, проклиная неспособность схватить его за руку и держать его. — Сосредоточься на том, что чувствуешь.
Он покачал головой, шагая по направлению к саду.
— То, чего я хочу, не имеет значения. Этого никогда не случится.
Я последовала за ним, желая, чтобы я могла вскрыть его и вытянуть каждую плохую мысль из его головы. Мы не заговорили снова, пока он не повел меня к огромной теплице в задней части его огромной собственности. Большая каменная стена баррикадировала доступ в пространство, и солнце блестело от стеклянных стен и крыши, согревая растения.
Фокс открыл дверь, и огромный порыв тепла ударил мне в лицо.
— Входи. Есть несколько вещей, что я хочу показать тебе. — Его голос был грубым, заставляя мой желудок ухнуть вниз.
Войдя в огромную теплицу, я оглядела рассаду и экзотические цветы. Она была разделена на два прохода, с огромным креслом в конце, там же располагались овощи, травы и бонсай. Ярко-синие и фиолетовые орхидеи висели на длинных стволах. От томатов в помещении был едкий запах.
Фокс пошел по правому проходу и остановился перед поддоном с белыми цветами — маленькие, как снежинки, висящие на зеленых стеблях.
— Ты знаешь, что это?
Я подошла ближе. Конечно, я знала, что это. Как мать я тщательно отмечала каждое растение, бытовую химию, или яд, что могли навредить Кларе. Я также брызгалась этим запахом каждое утро. Моя единственная роскошь.
— Это ландыши. — Уставившись на небольшие невинные растения, я пробормотала: — Почему ты выращиваешь их среди нетоксичных растений?
Фокс расправил плечи.
— Мы раньше по очереди ухаживали за теплицами на огороженной территории для посадки растений. Ландыши, белладонна, наперстянка — все растения, что могут быть превращены в оружие.
Я замерла, представив убийц, выращивающих такие нежные создания, все с намерением, чтобы убивать.
Фокс внезапно схватил меня за руку и потащил по проходу к одиноко стоящему большому креслу.
— Ты приходишь сюда часто? — спросила я, заметив несколько выброшенных бутылок воды.
— Да. Я прихожу сюда, чтобы посидеть на солнце. Тепло наказывает, но также спасает. Это так отличается от того, откуда я родом. Я никогда не хочу снова мерзнуть.
Отпустив меня, он полез в карман и достал еще одну цепочку.
Мое сердце ухнуло в желудок. Он хотел сдержать меня, и была единственная причина почему. Он хотел секса.
Его плечи напряглись.
— Это усовершенствованная версия. Вытяни руки.
Я не хотела, но подчинилась. Его руки слегка касались моей кожи. Сначала мое правое запястье, закрепив отдельный браслет, затем то же самое с левым.
Как только они были застегнуты, я подняла руки, чтобы посмотреть. Мое сердце сжалось от свисающей серебряной звезды на обоих.
— Почему ты делаешь это? — я подняла взгляд в ярости. Я не хотела, чтобы драгоценное ожерелье со звездой, которое я делила с Кларой, находилось рядом с чем-то из мира Фокса.
Его глаза потемнели.
— Потому что это значит многое для тебя, и я тоже хочу этого. — Захватив мои щеки, он держал меня крепко, когда приник к моим губам в поцелуе.
