В ноздри резко ударил едкий характерный запах нашатырного спирта, и я закашлялась, начала быстрее дышать, пытаясь быстрее избавиться от этого запаха. И увидела, что лежу на полу, а надо мной склонилась Мардж. Ее глаза выдавали ее тревогу.
— Девочка, ты напугала меня до чертиков. Давай, отходи, и поедем в больницу, я уже позвонила Антону.
Я попыталась сесть, но голова снова закружилась, и я легла обратно.
— Боже, Маргарет, ничего страшного не произошло. Я сейчас полежу, и все пройдет, — слабым голосом попыталась отговорить женщину.
— Нет, дорогая, полежишь ты в больнице под наблюдением врачей.
Я знала, что спорить с ней бесполезно и уже через пятнадцать минут сидела переодетая в больничный халат, и у меня брали кровь из вены на анализ, измеряли давление, которое было ниже нормы. А спустя еще пять минут в двери комнаты осмотра ворвался Антон.
— Со мной все хорошо. Правда!
Но он не слышал меня, он осматривал меня с макушки до пяток, словно мог найти что-то. А затем подошел ко мне и поцеловал в лоб. Врач начал заполнять карту, задавая различные вопросы. Я отвечала на них, все это время, держа Антона за руку. Я была уверена, что это просто обморок, но внутри поселилась тревога, она, как назойливая муха, жужжала внутри, не замолкая. Всегда одна мысль: а что, если? Но я запретила себе думать об этом.
Экспресс-анализ крови уже был готов, и когда доктор Локлин прочитал результаты, он приподнял бровь и нахмурился. А мы с Антоном смотрели на него и ждали объяснений. Он взглянул на нас и нахмурился еще сильнее. Почувствовала, как Антон рядом со мной напрягся.
— Может, расскажите нам, что Вас так озадачило, доктор? — буквально прорычал эти слова Франц.
— Я лучше Вам покажу.
Нисколько не растерявшись, ответил тот. Доктор Локлин попросил нас следовать за ним в другой кабинет. Антон говорил мне какие-то слова утешения. Мы сейчас оба находились в подвешенном состоянии, и никто из нас не понимал, что происходит. Мы черпали и придавали силу друг другу.
Меня уложили на кушетку, но руки Антона я так и не выпустила.
— Добрый день, я доктор Огава. Мне нужно, чтобы Вы приподняли халат до груди.
Нервно сглотнув, я сделала все точно так, как сказал врач. Он подкатил к кушетке аппарат УЗИ и выдавил на живот немного прохладного геля, из-за чего я вздрогнула, а Антон сжал мою руку сильнее. Я повернула голову к мужу и смотрела в его глаза, я не хотела знать, что там будет происходить на экране. Мы только недавно смотрели передачу про заболевания органов брюшной полости, и все начиналось с безвредного УЗИ.
Почувствовала, как доктор Огава начал водить звуковым датчиком по животу и зажмурилась. Сейчас мною овладел дикий страх.
— А… вот, — мы с Антоном как по команде посмотрели на экран, — смотрите.
И мы начали всматриваться, пока глаза не начали болеть. Я не могла разобрать картинку на экране. А затем я услышала это. Тук-тук-тук. Чистый, сильный, ритмичный звук. И в шоке прикрыла рот ладонью. На глаза выступили слезы, а я боялась моргать, боялась пропустить этот момент.
— О, боже… — тихо прошептала и всхлипнула.
— Что это? Это плохо? Не нравится мне этот звук. Да объясните уже, наконец, что за…
— Судя по размерам, плоду около пятнадцать недель. И я уверен, что это девочка.
С этими словами врач стер гель с моего живота и вышел за дверь. А мы с Антоном, потрясенные, смотрели на мой живот.
Франц медленно поднес руку к нему и легонько прикоснулся. А у меня на глаза выступили слезы, уже не пыталась их сдержать, начала плакать. Антон обнял меня, а я обняла его в ответ, изливая наружу все переживания.
— Ты можешь поверить? Боже, ты можешь поверить, что внутри меня живет маленький человечек, который полностью зависит от меня. Мы подарили жизнь…
Мы вернулись домой, и сейчас моя голова покоилась на коленях мужа. Антон лениво перебирал мои волосы.
— Это просто благословение, Антон. Может, все молитвы были услышаны? И мы действительно достойны, познать, каково это, родить и воспитывать родного ребенка. Как думаешь?
Меня было не остановить, слова сами по себе вырывались наружу. Я то смеялась, то плакала, это все происходило одновременно. А Антон молчал. После больницы он вообще проронил лишь пару слов.
— Антон? — еще раз позвала мужа.
Франц резко встал, аккуратно придержав мою голову руками, и отошел прочь от меня. Я смотрела на его широкую спину, не понимая, а затем он резко развернулся и сел на корточки рядом со мной. Взял мое лицо в ладони и начал осыпать легкими, невесомыми поцелуями. А когда оторвался, в его глазах блестели слезы.
— Это Вера, Лучик. Это наша с тобой Вера.
Затем он наклонился и начал целовать мне живот. Я и не думала, что можно еще сильнее полюбить этого мужчину.
*
Многие у меня спрашивали: «Почему Антон? Что есть в нем такого, чего нет в других?»
Все просто. Он изменил меня. Показал мне, что значит принадлежать кому-то.
Только Франц может видеть меня настоящую, может заглянуть в самую душу и дотронуться до сердца.
Только Антон видел моих демонов и помог их отогнать.
Он делает меня лучше изо дня в день.
Терпит перепады моего настроения и не жалуется.
Только одна мысль об этом мужчине возносит меня до небес, заставляя счастливо улыбаться.
Только он мимолетным прикосновением может показать все свои чувства.
Я знаю, что он готов пойти на все ради меня, и это не пустые слова.
Он мой единственный. Он мой смысл.
А еще он, потому что с ним я не гасну…
ОН заставляет меня гореть.
КОНЕЦ
