– Извините, – отчеканила я, – во-первых, мы не переходили на «ты». Во-вторых, моё расписание настолько плотное, что я вряд ли втисну туда ваше любезное предложение. Всего хорошего!
Вежливо улыбнулась, схватила маму за рукав и потащила к выходу.
Глава 4
Запах кофе
– Как всё прошло? – спросила бабушка, встречая нас в прихожей.
Я кивнула, мол, всё нормально. Пока мы шли домой, я усмирила тайфун внутри и немного успокоилась.
Проблема с выступлением висела надо мной, но, к счастью, её надо было решать не сейчас.
Я открыла сумку, чтобы убрать в неё ключи. Из сумки запахло кофе. Похоже, мы притащили запах с собой. Я поморщилась. Я не люблю кофе, а ещё не люблю посторонние запахи. Так что посторонний запах кофе для меня – двойная неприятность.
Мама с бабушкой смеются, что, будь моя воля, я бы поселилась в стерилизаторе, пила дистиллированную воду и спала бы в резиновых перчатках, но я правда люблю, чтобы от одежды пахло только стиральным порошком. Это ведь означает, что она чистая.
– Что-то вы не радостные, – заметила бабушка, переведя взгляд на маму.
Я с удивлением обернулась. Маме-то чего быть не радостной? За неё всё сделают чужими (моими!) руками, правда, непонятно, как.
– Ты с ним была очень резка, – заявила мама.
– С кем? – опешила я. – С этим парнем?
– Да. Ты могла бы ответить ему более вежливо. Всё-таки он нам помог.
– Его никто не просил – это раз. А во-вторых, мне надо было в благодарность выйти за него замуж?
– Ты всё утрируешь! – вскричала мама, которая никогда не утруждалась аутотренингами для сдерживания эмоций. – Зачем – замуж? Неужели нет более вежливой формы отказа? Можно было дать ему от ворот поворот, но другими словами!
– Это твоя работа – думать над другими словами и формами, ты у нас – сочинитель, – огрызнулась я, снимая пальто и принюхиваясь.
От пальто тоже пахло кофе. Странно, оно ведь висело в гардеробе. Может, вредина-гардеробщик отомстил мне за то, что я не пустила с ним маму, и обрызгал моё пальто кофейным освежителем воздуха?
– Нас зовут замуж? – переспросила бабушка.
– Вас обеих – точно не позовут, таких вредных и упрямых! – выпалила мама и скрылась в кухне.
– А ведь я собираюсь ей помогать с выступлением, – пробормотала я тихо.
– С каким выступлением? Пойдём ко мне – расскажешь?
– Сейчас, – пообещала я и выскочила на балкон, чтобы на плечиках развесить и проветрить своё пальто.
Заодно вытащила из кармана остатки резинового мячика. Надо будет выкинуть. Но мусорное ведро на кухне, а там мама. А её я сейчас хочу видеть гораздо меньше бабушки, которая обладает способностью успокаивать меня не хуже резинового мячика.
– Ого, – протянула бабуля, когда узнала, что я должна буду на фестивале показать какой-то «парад-карнавал» маминых мышей, – и как ты собираешься справляться?
– Не знаю, – буркнула я, – пока ни одной идеи.
Но я ощущала, как моё недовольство испаряется…
Так всегда бывало, когда я попадала в бабушкину комнату, устраивалась в кресле, покрытом лоскутным одеялом. Памятное одеяло, между прочим. Бабушка попросила всех своих друзей дать ей по лоскуту определённого размера и сшила из них такое вот покрывало, каждый фрагмент которого напоминает ей о друзьях, хотя многих из них уже нет в живых.
«Многих», – повторила я про себя и дёрнула плечами, чтобы отогнать грустное воспоминание, не позволить ему проникнуть в мою душу.
Комод у бабушки был заставлен коробочками и шкатулками разного размера. В них хранились стеклянные шарики, бижутерия, просроченные лотерейные билеты, старые открытки с видами городов и заколки, которые бабушка носила в молодости. В детстве я обожала открывать эти шкатулки и разглядывать «сокровища».
Сейчас я протянула руку к одной из них. В ней бабушка хранила наши с ней любимые конфеты, которые делала сама. У неё есть проблемы с уровнем сахара в крови, и сладкое ей не особо разрешается, но вот эти конфеты можно. Бабушка режет мелко апельсиновую цедру и заливает её растопленным горьким шоколадом. Получаются неровные, но вкусные конфеты. Я люблю сладкое, но всё «полезное» сладкое, то, что диабетики едят – противное. А тут – и вкус отличный, а главное – фигура не портится, все знают, что горький шоколад можно даже на диете есть.
Единственное, что мне не нравилось у бабушки в комнате, так это коллекция париков. Пять париков с волосами разной длины и цвета хранились за шкафом в специальном чемоданчике, каждый обмотанный бязью, чтобы не электризовался, и уложенный в свой пакетик. С того места, где я сидела, чемоданчик не было видно, но я знала, что он там, и это меня расстраивало.
Они напоминали мне о тойистории.
– Ну, мышей я тебе свяжу, – сказала бабушка, – или сделаю из папье-маше, а вот всё остальное… Мимика, речь, интонации героев… Да и выступать ты у нас вроде не мастер.
Я надкусила конфетку и закивала. Бабушка понимала меня.
– Но я тобой горжусь, – продолжила она, – и очень благодарна за то, что ты помогаешь маме. А что у нас там с замужем?
Я пересказала бабушке диалог с парнем, и, странное дело, сейчас, заново переосмысливая всю ситуацию, я поняла, что действительно зря нагрубила ему.
– Мне кажется, – начала бабушка, – мама в общем-то…
– Права, – вздохнув, закончила я, – но у меня есть оправдание! Мой мячик для снятия стресса лопнул!
Я протянула бабушке несколько оранжевых резиновых кусочков.
– Но зря мама беспокоится, что из-за моей грубости отменят выступление. Никто меня не слышал, – сказала я.
– Так не годится, – покачала головой бабушка, – а если в порыве злости ты кого-нибудь укокошишь? Тоже свалишь на мячик? Порвался он, понимаете ли. «Но зря вы беспокоитесь, что у вас грязновато, пятно кровавое на коврике, труп под кроватью, совершенно зря! Я сейчас всё быстренько приберу». Так?
Я хихикнула.
– В общем, надо найти его и извиниться, – вынесла решение бабушка.
– Где я буду его искать? – удивилась я.
– В Интернете.
– Я не знаю, как его фамилия, только одно имя. И я не зарегистрирована нигде, кроме «Контакта».
