Телефонный номер Бо помнил наизусть.
– Эй, Сьюзен… – проговорил он, когда она наконец ответила.
– Слишком поздно! – немедленно выпалила Сьюзен. – Мы прочесали весь контракт густым гребнем, но ничего не обнаружили, ни одной зацепки.
Бо услышал веселые голоса ее дочерей – одиннадцатилетних близняшек.
– А если я разорву контракт?..
– Получишь серьезные проблемы с законом. И сольешь некоторых студийных старожилов, в том числе – нескольких режиссеров. Возможно, они больше не снимают, но их мнение оказывает существенное влияние на молодых. Так что лучше забудь.
– Убить бы этого Рэнди.
– Он и так уже труп. Что, не помнишь?
– Да, знаю. – Бо чувствовал себя идиотом, испытывая столь сильную ненависть к покойнику. Но с другой стороны… Ведь только клинический идиот мог позволить своему бывшему агенту подложить ему такую свинью.
– Не ругай себя, – раздался в трубке голос Сьюзен. – Ты был молод, честолюбив и наивен. Ты же знаешь, в этом бизнесе случается всякое. Тебе просто не повезло.
– Я должен был обдумать каждое слово. – Отец тогда предложил оплатить юриста, который проверил бы контракт, но он, Бо, отказался – не желал ничего получать от отца, считал, что сам в состоянии разобраться со своими делами.
– Повторяю: забудь, – снова послышался голос Сьюзен. – Ведь это всего шесть недель.
– Шесть недель ада, – проворчал Бо. – Кроме того, есть один нюанс… Я хочу поспешить в аэропорт, чтобы завоевать девочку. Или все разрушить. Ну… ты же знаешь…
– Мы не всегда получаем то, чего хотим.
Бо вдруг подумал о своей неожиданной соседке.
– Эй, Сьюзен, послушай… Ты когда-нибудь слышала об «Инопланетянах на мотоциклах»? Там есть персонаж – Грета Гильденстерм.
– Что-то припоминаю, но смутно. Кажется, я слышала об этой актрисе, но сейчас не могу вспомнить, кто она и в чем там было дело. А почему ты спрашиваешь?
– Просто интересно. Она здесь. Так вышло, что мы оказались в одном доме. По крайней мере на сегодня. Это – дом-маяк. Вышла большая путаница.
– Вы живете на маяке? Вместе? – Сьюзен насторожилась. – А она… тоже снимается?
– Ух, прости, подруга, я должен идти. Чайник на плите закипел. – Бо отключился и, весьма довольный собой, убрал телефон в карман. Ничего, пусть Сьюзен немного помучается…
Он бы предпочел помучить Рэнди – и вовсе не немного. Ох, не следовало принимать абсолютно все, что тот говорил, за чистую монету. Но Рэнди казался таким знающим, таким смекалистым… А его агентство проводило все контракты через юридическую фирму, много десятилетий работавшую в индустрии развлечений Лос-Анджелеса. В общем, придраться было не к чему.
Но только Рэнди ни словом не обмолвился о небольшом дополнении, согласно которому он, Бо, тогда начинающий актер, обязан был в течение восьми лет сделать фильм с экспериментальной продюсерской компанией под названием «Уилбур Иэз».
И вот теперь… Бо на прошлой неделе получил весьма странный сценарий от «Уилбур Иэз» и, как обычно, отослал его обратно, недоумевая, – мол, какого черта они к нему пристали. И на этот раз компания не приняла отказа – заявила, что он будет сниматься в фильме под названием «Цветы от сердца».
Одно только название заставляло Бо скрипеть зубами от злости. Но если он скажет «нет», то нарушит давно подписанный контракт. И теперь ему некуда было деваться – разве что сигануть со скалы.
Бо взял сумку, брошенную у двери, и медленно пошел вверх по винтовой лестнице к комнате с широко открытой дверью. Выключатель на стене оказался с характером. Но в конце концов он все же включил старую лампу – кораблик в бутылке, отбросившую широкую дугу света и теней на скошенный потолок. Двуспальная кровать, покрытая старым лоскутным покрывалом, напомнила ему о годах юности. «Надо не забыть, что на этой развалине нельзя заниматься безумным сексом», – подумал он. Иначе дело могло бы закончиться серьезной травмой.
Еще одна дверь, расположенная рядом с его комнатой, была чуть приоткрыта. Бо вошел туда, осмотрел крошечную ванную комнату и честно попытался восхититься ее старомодным шармом. Он не считал себя снобом, хотя и любил удобства. А тот старый дом, в котором он вырос… В общем, эта ванная вполне его устраивала.
Сама же ванна, беловато-серая, с пятнами ржавчины, стоявшая на причудливо изогнутых ножках, занимала целую стену. А над ней свисала с потолка белая пластиковая занавеска, вероятно, купленная в магазине, где все по одному доллару.
Бо представил за этой занавеской обнаженную Грету – и помотал головой.
Нет-нет, подобные мысли сейчас совершенно неуместны! Он заставил себя думать о неутомимых тружениках – смотрителях маяка, которые жили здесь годами. Им приходилось беспокоиться об опасных мелях и шквалистых ветрах, о сохранности лодок. Им было не до женщин – следовало заниматься делом.
И он тоже будет заниматься делом.
Через несколько минут, уже проваливаясь в сон, Бо пробормотал:
– А эта Грета… она ураган, а не женщина…
«С чего это тебя так разобрало?» – спрашивала себя Лейси, на следующее утро, глядя в зеркало. Она аккуратно нанесла на губы ярко-розовую помаду, а затем подвела глаза в стиле Софи Лорен, используя жалкие остатки туши для ресниц. После чего зачесала волосы назад и собрала их в высокий хвост, закрепив лентой с монограммой «Л» – подарком самой себе из магазина аксессуаров для детей. И, наконец, надела золотые сережки, крупными кольцами, свой любимый желтый сарафан и золотисто-кремовые сандалии из крокодиловой кожи, доставшиеся ей от Моник.
Лейси сама делала маникюр и педикюр – в этом она была мастерица. Ногти на руках и ногах у нее всегда были идеальными – скорректированные в форме изящных овалов и покрытые одинаковым розовым лаком. Они смотрелись замечательно. Обычно она пользовалась дешевым лосьоном, и он ее вполне устраивал, но сегодня ей захотелось воспользоваться кокосовым маслом, одной чайной ложки которого хватало надолго, если расходовать экономно.
Лейси нравилось хорошо одеваться и выделяться из толпы, но она вовсе не была тщеславной – просто любила яркие цвета и веселье. Любила то, чего так тщательно избегала ее мать Шина.
Спустившись в кухню она стала выдвигать ящики и открывать дверцы шкафчиков в поисках кофе, решив, что ее нынешнее раздражение объяснялось нехваткой кофеина. Истина, однако, заключалась в том, что она ужасно злилась на себя. В эту ночь ей приснился Бо Уайлдер – не реальный Бо Уайлдер, конечно, а причудливое смешение его киногероев. Это был совершенно невероятный, но очень приятный сон, в котором они занимались любовью.
Лейси проснулась, ощущая пульсирующую тяжесть внизу живота; и она не могла думать ни о чем, кроме потрясающего киношного мужчины – горячего и страстного, сексуального и заботливого, желавшего только ее. Проснувшись, Лейси села в кровати и нахмурилась, внезапно осознав, что она отчаянно одинока. Да-да, одинока – даже несмотря на то, что у нее был Генри.
