— Но что-то я заболталась, — вдруг спохватилась она. — Расскажи о себе.
— Да нечего мне рассказывать, — задумалась я. — Моя жизнь никогда не была особенно интересной. Я одна воспитываю ребенка, и, кажется, с тех пор как мы расстались с мужем, а это еще и совпало с перестройкой, я только и делаю, что борюсь за наше с Настей существование. Я не могу назвать тебе ни одной работы, которая бы мне нравилась. Все эти рынки, палатки, киоски — это только для того, чтобы продержаться. Интересно было в институте, когда я училась. Мне очень нравилась моя специальность — нравилось программирование, наш коллектив там, где я работала, и если бы не мизерная зарплата и маленький ребенок, я бы осталась там.
— Ну, у такой привлекательной женщины должно же быть что-то, кроме работы? — спросила Лада. — Неужели ты не могла найти себе кого-нибудь — кто бы обеспечил тебя всем необходимым?
— Если честно, то я и не искала. Для меня, к сожалению, имеют ценность только деньги, которые я сама зарабатываю. Я обязательно должна быть сама себе хозяйка, пусть своего нищего царства, но хозяйка. А потом я уже убедилась, что ни один мужчина не сможет заменить отца моему ребенку, а разрываться между двоими слишком тяжело.
— Интересно ты рассуждаешь, — Лада закурила сигарету. — А зачем разрываться? Я отвезла дочку к маме в Подмосковье, они там на свежем воздухе, а сама жила в Москве, у Витьки на квартире. На выходные мы ее забирали и куда-нибудь втроем ездили. Было здорово, и никто не страдал от этого. Зато денег сколько было: и я хорошо зарабатывала, и мой помогал. Дочка ни в чем не нуждалась. А сейчас что? Я продала последнюю цепочку, которую мне подарил мой Витек, чтобы они могли еще как-то протянуть этот месяц. Так что придется мне в недвижимости все-таки работать, — сделала она вывод.
— Конечно, придется. Не уйдешь же ты, после того как мы познакомились, — сказала я. — Я постараюсь тебе помочь. А твоя задача — избавиться от этих своих, конечно, очень милых, но совершенно недопустимых в нашем деле, привычек богатой дамочки.
— Хорошо, — Лада тряхнула головой, как будто сбрасывая всю ту мишуру, которая ей мешала. — Я буду стараться, а ты меня останавливай, если заметишь. Это теперь ни к чему.
Мы обе рассмеялись и заказали еще пива, чтобы выпить за преображение Лады из светской львицы в бедного агента недвижимости в вечно стоптанных туфлях и ищущим взглядом, как бы говорящим «где же та квартира, которую можно продать».
Лада сдержала свое слово и уже на следующий день начала бойко обзванивать варианты и предлагать квартиры клиентам. Каким-то образом ей удалось переступить через прежнюю себя в кратчайшие сроки, хотя, конечно, немало этому способствовала и то, что у нее не было денег. Но не это, как она призналась позже, было самым трудным для нее — самым трудным для нее было ездить в переполненном метро на просмотры. Работа агента такова, что иногда в день приходится бывать в разных концах Москвы. Помню я за один день побывала и в Коломенском, и в Кузьминках, а на последний просмотр, уже еле живая и не чувствуя ног от усталости, приехала в Медведково. И все же мне было легче, чем Ладе, которая, давясь в метро, все время мысленно представляла свою машину, в которой она включала любимую музыку и отправлялась по делам, освежаемая кондиционером в жаркую погоду и согреваемая теплыми сидениями в холодную.
— Я не могу, просто не могу, — жаловалась она мне, приезжая из какого-нибудь Марьино. — На машине я бы добралась туда за полчаса, а так потратила полдня. Ноги болят, а толку никакого — этому лысому не понравилась квартира, которую мы смотрели.
— Ничего, не расстраивайся, мы пробьемся, — уговаривала ее я, а если видела, что она совсем сникла, то предлагала пойти выпить по кружечке пива. Это действовало всегда безотказно. Лада преображалась на глазах, доставала косметичку и начинала прихорашиваться. Посещение разного рода питейных заведений было для нее одним их выходов в свет, которые она так любила. Мне всегда казалось, что это было для нее кратковременным возвращением в те времена, когда для нее было обычным делом поужинать в каком-нибудь ресторане. Она никогда не упускала возможности с кем-нибудь познакомиться и всегда указывала мне на интересных, по ее мнению, мужчин, которых я, поглощенная беседой, даже не замечала. А Лада обращала внимание на все: хорошо или плохо нас обслуживает официант, какой фирмы туфли или костюм у девушки за соседним столиком, и, конечно, сколько мужчин обратили на нее внимание. Надо отдать ей должное — смотрели на нее все — и мужчины и женщины. Мужчины с восхищением и вожделением, а женщины с завистью и опаской: было что-то в Ладе особенное, помимо ее внешности — какая-то гордая посадка головы, как бы говорящая о том, что она случайно в этом дешевом заведении или печальный взгляд карих глаз, рассказывающих о ее страданиях. Я проигрывала рядом с ней сразу и частенько оба мужчины, которые подсели за наш столик, назначали свидания только ей. Но я не расстраивалась: из нас двоих я бы тоже выбрала Ладу, у нее горел еще в глубине глаз тот огонь, заставляющих их назначать свидание, в то время как я обычно равнодушно наблюдала за их усилиями. Неудавшийся брак охладил мой интерес, и я скорее наслаждалась своим одиночеством, чем страдала из-за отсутствия мужчины в моей жизни. Но однажды все изменилось.
В этот раз мы выбрали бар, находящийся за углом, на Ленивке и, потягивая любимый пенный напиток, рассуждали о нашей тяжелой жизни. Он одиноко сидел за стойкой и только когда обернулся, я заметила, что он из нашего отдела. Я сразу вспомнила, как его зовут — Кудряшов Вячеслав. Я еще на работе обратила на него внимание, он, так же как и Лада, отличался от остальных. Невысокого роста, с вьющимися темно-русыми волосами и четко очерченными, хотя и неправильными чертами лица. Была в нем какая-то особенная порядочность и одухотворенность, позволявшая предполагать, что раньше он занимался чем-то более важным, а здесь оказался случайно. Мне он чем-то напомнил Саньку Григорьева из романа Каверина «Два капитана», так и казалось, что «бороться и искать» — это как раз о нем. Я толкнула Ладу локтем и прошептала:
— Смотри, там сидит Кудряшов, он из нашего отдела и тоже пьет пиво.
— Да, — Лада равнодушно посмотрела на него. — Тебе он нравится?
— Нет, то есть да, но это не то, что ты подумала. Посмотри, в его лице есть что-то такое, что теперь редко бывает в людях — какой-то внутренний свет и доброта. Как ты думаешь, кем он был раньше? Мне кажется капитаном.
Лада с удивлением посмотрела на меня.
— Всего вторая кружка пива, а тебя так развезло. Если хочешь, пригласи его за наш столик и спроси, — она окинула взглядом полупустое кафе. — Все равно сегодня здесь нет никого более интересного.
— Ладно, сейчас попробую.
Не в моих привычках было первой подходить к мужчине, но в этот раз мне так хотелось познакомиться с ним поближе, что я им изменила. Я была почти уверена, что он интересный человек.
Когда я проходила мимо, он посмотрел на меня и кивнул. Я остановилась рядом с ним и после моего приглашения, он взял свою кружку и присоединился к нам. Вечер прошел незаметно: так интересно он умел рассказывать и так смешил нас обеих. Я оказалась права — Вячеслав Кудряшов, действительно, раньше был летчиком, а сейчас ушел на пенсию. Узнав, что он пенсионер, мы рассмеялись, он выглядел таким здоровым и сильным и настолько был не на своем месте в агентстве недвижимости, что я удивилась, как он вообще смог продержаться год на этой работе.
— Как ты попал в «Ваш дом»? — спросила я. — И, как можно после полетов заниматься этим неблагодарным делом?
— А что делать? — его глаза грустно остановились на моем лице. — Перестройка не лучшим образом сказалась на военной авиации. Сейчас, даже смешно вспомнить, как хорошо мы зарабатывали раньше. Сначала мы перебивались от зарплаты до зарплаты, а в свободные от полетов дни торговали на рынке, чтобы прокормить детей, а потом, когда перестали летать, кончилось и терпение. И тогда я вернулся в Москву и решил просто зарабатывать деньги. Я разведен, — сказал он и многозначительно посмотрел на Ладу, — но все равно считаю себя обязанным помогать своей дочери.
— Сколько лет твоей дочери? — спросила я.
— Машеньке недавно исполнилось шесть, — ответил он и его глаза стали грустными. — Они остались в Мурманске, где я служил, моя бывшая жена снова вышла замуж. Ну а я вернулся в Москву.
— Так ты из Москвы? — обрадовалась я.
— Да, прожил здесь до шестнадцати лет, а потом уехал поступать в летное училище и приезжал только в отпуск. А год назад вернулся навсегда и решил поменять специальность, пока еще не слишком поздно.
