— А может, поработаете у нас? — спросил он как можно небрежно. — В моем отделе, конечно.
Фрэнсис широко улыбнулась и встала:
— Я уж думала, вы никогда этого не скажете!
Реймонд Уилбур не знал одного: что это прелестное, располагающее создание, явившееся в его офисе без всякого предупреждения, было так же поражено собственной смелостью, как и он сам.
Сумев ловко обойти почти непреодолимое препятствие в лице Алтии Дрейк и совершенно самостоятельно получив работу в «Магнус индастриз», Фрэнсис была потрясена своей холодной решимостью. Никогда за всю свою короткую жизнь ей еще не представлялось случая, поставив перед собой определенную цель, скрупулезно все рассчитать и соответственно действовать, но сейчас она вела себя так, словно была искушена в закулисных интригах.
Она проводила долгие часы в нью-йоркской публичной библиотеке, в информационных отделах федерального правительства и администрации штата, ища слабое звено в монолите, называемом «Магнус индастриз». Задача была не из легких, поскольку подобные гиганты не любят стирать грязное белье на людях, и никто лучше их финансистов не научился покрывать дефицит доходов одного своего отдела прибылями другого.
Но Фрэнсис наконец нашла уязвимое место. Это случилось дождливым полднем, десять дней спустя после разговора с Алтией Дрейк, за несколько минут до окончания работы отдела общественной информации службы Департамента государственных сборов. Она обнаружила финансовый отчет отдела сбыта отечественных товаров «Магнус индастриз», опубликованный в открытой прессе, но затерявшейся под грудой бумаг, в которую уже три дня была по уши погружена Фрэнсис.
Да, это, без сомнения, было то, что она искала. Отдел Реймонда Уилбура стал жертвой таинственного снижения доходов и производительности, превратился в позорное пятно на незапятнанной репутации компании. А сам Реймонд Уилбур выглядел помехой к процветанию отдела в глазах требовательного начальства. Ему явно грозила опасность потерять работу. Именно такой человек и был нужен Фрэнсис.
Получив необходимую информацию, ей предстояло проанализировать проблемы, возникшие в отделе Уилбура, и в конце концов самой найти решение. Вероятно, на ее месте любая другая девушка отступила бы перед такой задачей. Однако трудности только прибавили ей сил.
За семнадцать лет до прихода в «Магнус индастриз» воспитатели детского сада полагали, что пятилетняя Фрэнсис-бойкий, проказливый сорванец, на удивление хорошо умеющий считать. И хотя она была во всех остальных отношениях совершенно нормальным ребенком, технические и математические задачи девочка решала ничуть не хуже, чем способный студент колледжа.
Родители Фрэнсис были поначалу ошеломлены столь необыкновенно ранним развитием своего ребенка. Маркус, или, как его называли, Мак Боллинджер, скромный строитель в маленьком городке штата Пенсильвания, совсем не знал математики, а его жена Хелен, дочь местного фермера, тоже, подобно мужу, не имела ни малейшего представления о том, как обращаться с одаренным ребенком.
Гордые успехами дочери, но и сбитые с толку, родители сочли за лучшее посоветоваться с учителем Фрэнсис и специалистами по работе с одаренными детьми. Вскоре было решено не обременять маленькую девочку сознанием того, что она чем-то отличается от других, не отрываясь от сверстников и не отдавать в спецшколу. Фрэнсис пошла в первый класс и закончила школу одновременно со своими друзьями из соседних поселков. Единственное, что отличало ее от одноклассников, — прекрасные оценки по всем предметам. Она также дополнительно занималась математикой дважды в неделю в ближайшей экспериментальной школе, где преподавали профессора из университета штата.
Фрэнси воспринимала свои неординарные способности как само собой разумеющееся. Математику она обожала. Еще в раннем детстве девочке нравились очертания цифр, она чувствовала некую сверхъестественную связь с ними.
Отец сделал ей из дерева огромную пятерку, стоявшую в спальне Фрэнсис, и девочка ощущала странные вибрации, исходившие от нее, словно деревянная цифра оживала по ночам.
Привязанность к числу «пять» осталась у Фрэнсис на всю жизнь, а вскоре она начала по-особому относиться и к другим цифрам. Например, «шестерка» означала покой и сон, «семь» — магическое число волшебства и сверхъестественного, «четыре»-мрачное, серьезное, полное тайной мудрости, а «тройка» ухитрилась остаться просто тройкой.
Каждая из цифр от нуля до десяти обладала собственным уникальным характером, а сочетания их были подобны гармоничным бракам. Соединение двойки с пятеркой давало цифру двадцать пять, и в глазах Фрэнсис было таким же привычным, как спаривание домашних кота и кошки, черного и желтой, так что в результате получался тигровый. Числа были для нее товарищами по играм, своими, как родители или друзья.
Труднейшие математические задачи и вычисления не пугали Фрэнсис, казались увлекательными головоломками, и она с наслаждением принимала вызов. Кроме того, девочка чувствовала, что цифры на ее стороне и не станут скрывать свои секреты.
Окружающие видели во Фрэнсис будущего математического гения, но сама она считала математику всего лишь спасением от одиночества — единственный ребенок в семье, она, естественно, скучала и старалась этими играми занять время.
Хелен Боллинджер умерла после мучительной болезни, когда Фрэнсис было четырнадцать. Девочка осталась с отцом, и вскоре он нашел сварливую экономку-ирландку Молли Магуайр, чтобы та помогала приглядывать за дочерью. Хотя жизнь с Маком Боллинджером, любящим и преданным отцом, не принесла Фрэнсис ни бед, ни горя, ни разочарований, все же ее юность отнюдь не была безоблачной.
Она рано расцвела, превратившись в гибкое, стройное создание редкой красоты. Отчасти, видимо, по этой причине ей удалось сохранить тесную дружбу только с двумя соседскими девочками, остальные одноклассницы держались от нее в стороне. Хотя, может, в этом были виноваты ее отличные оценки.
Что же касается мальчиков, то они безнадежно вздыхали по красавице с длинными густыми волосами и сверкающими зелеными глазами, но были так запуганы ее умом, что не осмеливались даже заикнуться о свидании. Фрэнсис держалась со всеми одинаково приветливо, никого не выделяя. В школе у нее так и не было ни одного романа. Это оставило заметный след в душе Фрэнсис.
Она видела, как другие гораздо менее привлекательные простушки пускают в ход всевозможные женские хитрости и уловки, чтобы заполучить понравившегося им мальчика, и поняла: то, что учителя называют ее «гениальными способностями» не имеет ничего общего с тем инстинктивным женским умом, с помощью которого девушки заставляют юношей плясать под их дудочку.
