На лестнице было совсем темно, так как факелы совершенно прогорели. Пришлось нащупывать дорогу руками, скользя ими по выпуклым бокам камней, слагающих стену. Когда Арианна выбежала из двери башни, минуя часового, тот встревоженно ее окликнул. Она не обратила внимания на оклик и поспешно спустилась по крутой лестнице, ведущей вниз с насыпного холма, служившего башне основанием. Войлочные бахилы были ей немного велики и звучно шлепали по ступенькам толстыми кожаными подметками. Звук напомнил Арианне хлопанье сырых простыней на ветру. Она по мостику пересекла узкий сухой ров и начала подниматься на стену.
Утро было безветренное и сырое. Почти неподвижные облака свинцового оттенка висели так низко, что, казалось, давили своей массой; влажный воздух ощущался на лице, как дряблая влажная ладонь. Несмотря на то что повсюду были разложены пропитанные водой сыромятные кожи, одна из горящих стрел сумела поджечь сеновал. Сырость не помешала огню хорошо разгореться, и теперь двор замка был заполнен удушливым дымом. Кожи, прикрывавшие кровлю, тоже загорелись и смердели так, что Арианна снова ощутила рвотный позыв.
Пара потревоженных воронов спланировала низко над ее головой, заставив испуганно перекреститься. Этих птиц называли трупоедами за то, что они всегда слетались к полю битвы, чтобы полакомиться, когда она отгремит, телами убитых. Арианна ненавидела их, как предвестников смерти.
Вороны начали кружить над замком, угольно-черные на фоне серого неба. Их неприятное карканье, немного похожее на кряканье утки, сливалось с тревожным воркованием голубей, вспугнутых пожаром, и пронзительными выкриками охотничьих соколов в клетках. Снизу доносилась настоящая какофония звуков: мычали коровы на скотном дворе, возмущенные тем, что их до сих пор не подоили; бил молотом кузнец, правя наконечник копья или лезвие меча; на псарне зловеще выли и взлаивали собаки. И надо всем этим царили ритмичные звуки канонады катапульт, раз за разом посылающих камни в стены замка.
Арианна отыскала брата на восточной стене, где он стоял вместе с Мейдоком под защитой одного из квадратных, похожих на коренной зуб, выступов. Они были погружены в обсуждение тактики противника, пытаясь предугадать следующий шаг нормандцев. Те успели оставить разграбленный и сожженный город и теперь двигались к густому лесу, расположенному восточнее замка.
Подходя, Арианна потревожила голубя, угнездившегося поблизости, и тот шумно взлетел, заставив обоих мужчин круто повернуться. На лице Сейдро выразилось раздражение.
— Какого дьявола тебя сюда принесло? Тебе надо оставаться в башне, мало ли что случится... — Он нахмурился и шумно втянул носом воздух. — Ради Бога и святого креста! Что это ты с собой сделала? Ты воняешь противнее, чем какой-нибудь скотник!
Арианна открыла рот, чтобы все объяснить.
— Впрочем, это не важно, — раздраженно отмахнулся Сейдро, едва не стукнув ее ладонью по носу. — Главное, исчезни отсюда, чтобы я больше тебя не видел. Возвращайся в башню!
Она пропустила приказ мимо ушей. Братья всю жизнь только и делали, что командовали, а она в ответ и не думала подчиняться. Раздражение Сейдро ничуть ее не обидело. Очевидно, за ночь он сумел справиться со страхом, и теперь его глаза сверкали в предвкушении схватки. Этот нетерпеливый отсвет был хорошо знаком Арианне: она видела его в глазах отца и братьев каждый раз, когда они готовились выступить в поход. На Сейдро было такое же громоздкое облачение, как и на Мейдоке, в том числе меч и небольшой круглый щит;
— Арианна! — прорычал он, заметив, что она и не думает повиноваться.
Не отвечая, она обошла его, собираясь заглянуть в ближайшую амбразуру. Сейдро схватил ее за руку и оттащил подальше.
— Пропади ты пропадом, девчонка! Ты как будто нарочно стараешься подставиться под...
Он умолк так внезапно, словно кто-то зажал ему ладонью рот. Арианна не сразу сообразила, что случилось. Среди общего шума было не так заметно, что упорная канонада катапульт прекратилась совершенно.
Брат выпустил ее руку и осторожно выглянул через парапет. Арианна воспользовалась этим, чтобы бросить взгляд через его плечо.
Восточный лес располагался от замка на расстоянии полета стрелы. На самой его границе стояли строгие ряды арбалетчиков и лучников, за ними высились рыцари в латах, массивные на своих могучих боевых конях. Общая картина была необыкновенно яркой, красочной: разноцветные вымпелы на концах пик, выкрашенных в голубой цвет; ромбовидные щиты с гербами, переливающиеся всеми красками, словно павлиньи хвосты; шлемы и доспехи, отполированные до блеска. На фоне темной массы деревьев и серых туч, набухших дождем, все это великолепие буквально слепило глаза.
— Ну что они за красавчики! — заметил Сейдро с насмешкой в голосе: в Уэльсе считалось признаком трусости сражаться в доспехах, как это делали нормандцы.
Теперь, когда Арианна услышала тишину снаружи, та все сильнее давила на уши, заставляя нервничать. Даже животные в замке почуяли перемену и притихли. Постепенно стало так тихо, что кваканье лягушки в затянутом ряской рву казалось оглушительиым. Облако дыма от догорающего сеновала ненадолго окутало всех троих. Мейдок закашлялся, и это был единственный звук, нарушивший тишину.
— Они готовятся к атаке? — спросила Арианна шепотом, внезапно охрипнув.
— Нет, во имя славы Господней! — взволнованно воскликнул Мейдок. — Думаю, они готовятся к отступлению.
И в самом деле, прямо на их глазах сначала лучники и арбалетчики, а потом и рыцари в строгом порядке развернулись и двинулись прочь от замка. Вскоре почти все они исчезли за поворотом дороги, ведущей к английской границе, оставив катапульты там, где их врыли ночью.
Настороженная тишина сменилась градом насмешек, а потом и стрел, посланных вслед противнику. Кое-кто в арьергарде отступавшего войска оборачивался и отвечал на оскорбления, но ни один из лучников не сделал попытки вступить в перестрелку. Нормандская армия, казалось, растаяла на глазах, как первый ледок на луже под лучами утреннего солнца... Наконец в виду замка остался один-единственный рыцарь. Он стоял в тени высокой сосны. Дерево было наполовину сожжено ударом молнии, черная обугленная отметина тянулась вдоль искалеченного ствола, как шрам. Создавалось зло— вещее впечатление, что рыцарь вырастает прямо из сожженной сосны, так как его доспехи были тускло-черные и черным как сажа был его могучий боевой конь. Потом, очень медленно, всадник отделился от дерева. Он двигался вперед до тех пор, пока не оказался полностью на виду, в самом центре открытого заболоченного пространства под стенами замка.
